артефакты лексическое значение

Эпитет в творчестве М.И. Цветаевой: семантический и структурный аспекты (диссертация)

Губанов Сергей Анатольевич

1.1. Изучение языка произведений М.Цветаевой лингвистами и литературоведами 15

1.2. Эпитет в системе тропов и стилистических фигур 23

1.3. История изучения эпитета 28

1.4. Типология эпитета в отечественной лингвистике 38

1.5. Основные выводы 68

2.1. Морфологические типы эпитетов 73

2.2. Структурные типы эпитетных комплексов  88

2.3. Основные выводы 126

3.1. Семантические группы лексем, выступающих в функции эпитетов, в текстах произведений М.Цветаевой 128

3.2. Основные группы субстантивов, входящих в состав эпифраз в качестве определяемых слов, в текстах произведений М.Цветаевой 150

3.3. Основные выводы 154

4.1. Сочетаемость групп лексем в роли эпитетов с группами определяемых слов: основные закономерности 156

4.2. Ключевые слова-субстантивы эпифразы и их сочетаемость с группами лексем в роли эпитетов 173

4.3. Основные выводы 206

Диссертационная работа посвящена проблематике, которая и в лингвистике, и в литературоведении решается неоднозначно, – изучению эпитета – его пониманию, образованию, функционированию в идиолекте Марины Цветаевой.

Проблемы художественной коммуникации, грамматики и поэтики текста, конструирования поэтического смысла, функционирования тропов и стилистических фигур в художественном тексте, а также вопросы формирования идиостиля и идиолекта писателя исследовались многими лингвистами и литературоведами - В.Г.Адмони, Ф.И.Буслаевым, А.Н.Веселовским, В.В. Виноградовым, Г.О.Винокуром, К.С.Горбачевичем, А.Г.Горнфельд, В.П. Григорьевым, А.П.Евгеньевой, В.М.Жирмунским, Л.В.Зубовой, Е.А. Некрасовой, А.А.Потебней, И.А.Стерниным, Л.И.Тимофеевым, Б.В.Томашевским, В.К.Харченко и др. Далеко не последнее место в ряду этих проблем занимает проблема понимания эпитета.

Следует согласиться с авторами «Словаря эпитетов современного русского литературного языка» в том, что «законченной и общепринятой теории эпитета пока не существует» [Горбачевич, Хабло 1979: 3]. К этому же выводу приходит И.Б.Голуб: «До сих пор наука не располагает разработанной теорией эпитета, нет единой терминологии, необходимой для характеристики различных видов эпитетов» [Голуб 1997: 139].

Проблема разграничения таких понятий, как «эпитет» и «определение» остается очень актуальной. Все ученые подчеркивают тот факт, что эпитет привносит в характеристику предмета новый признак, но не задаются вопросом о том, как понимать само выражение «новый признак», в какой ситуации он может быть таковым [Ахманова 1969, Веселовский 1989 и другие]. Наиболее полным и точным следует признать определение эпитета, данное А.В.Павшук: «Эпитет – художественное определение (определение в эстетической функции) предмета, лица, явления, процесса, ситуации, выделяющее, подчеркивающее, усиливающее существенный, с точки зрения автора, признак, который может повторять или подновлять значение определяемого слова, быть типичным и неотъемлемым для целого класса предметов, индивидуальным признаком конкретного предмета, создавать микро- или макрообраз, придавая ему живописность, содержать скрытые смыслы и оценку, создавать эмоциональный настрой произведения, усиливать впечатление на реципиента, обращаясь к его интеллектуальному, эмоциональному и эстетическому восприятию» [Павшук 2007: 20]. В этом определении подчеркивается многофункциональность эпитета, его уникальные свойства как универсального художественного средства языка.

Адъективная лексема как основное средство выражения эпитета имеет свои особенности. Прилагательное является уникальным средством передачи отношения человека к объектам окружающей действительности. Приписывая предметам окружающего мира те или иные объективно присущие им свойства, человек демонстрирует своё небезразличиек этим свойствам. За выбором грамматической формы адъективной лексемы стоит представление человека о нормативном статусе и позитивном сценарии событий. Прилагательное способно обозначить признаки, присущие объекту имманентно, а также отношение человека к признакам предмета, то есть те свойства, которые относятся к реалиям в зависимости от точки зрения на них субъекта восприятия. Своей семантикой, звуковой формой имена прилагательные вызывают у воспринимающего субъекта определенные ассоциации, уточняют и углубляют характеристику объектов действительности.

Актуальнымв современной лингвопоэтике является рассмотрение эпитета с разных сторон, а именно: как лингвистического явления [Мерзлякова 2002, Розенталь 1996], как ментально-вербального образования [Одинцова 2000], как жанрообразующего элемента, «кварка» жанра [Тырыгина 2000], как когнитивной единицы [Голубина 1998, Раевская 1999, 2002, Сандакова 1999, 2002]. Все подходы к изучению эпитета дополняют друг друга, позволяя более объективно и многоаспектно рассмотреть данное явление.

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью проанализировать различные подходы к изучению эпитета, направления его классификации, исследовать образование, функционирование эпитета в идиолекте М.Цветаевой с учетом морфологических, структурных и семантических разновидностей художественного определения на основе объединения традиционного лингвостилистического и новых семасиологического и лингвокогнитивного подходов.

Выбор творчества данного поэта в качестве объекта диссертационного исследования объясняется насыщенностью его текстов приемами актуализации понятий. Среди таких приёмов центральное место принадлежит эпитету, который понимается М.Цветаевой не как украшающее определение, а как слово, вбирающее в себя концептуальную значимость всего высказывания в широком смысле (стихотворения, поэмы, эссе и т.д.).

В том, насколько важен был для М.Цветаевой выбор эпитета, можно убедиться, прочитав следующие строки из письма поэта: «…я день (у стола, без стола, за мытьем посуды или головы и т.д.) ищу эпитета, т.е. одного слова…» [7:293] (Все произведения М.Цветаевой цитируются по изданию: Цветаева, М. И. Собрание сочинений: В 7 т. – М. Эллис-Лак, 1994 - с указанием номера тома и номера страницы в квадратных скобках.). Эпитет – это именно та словесная субстанция, которая рождается в муках творчества, требует от поэта полной самоотдачи.

В последние годы резко возрос читательский и исследовательский интерес к творчеству М.И.Цветаевой (см. работы А.А.Саакянц, А.И. Павловского, Е.Б.Кудровой, В.А.Швейцер и др.). Изучению языковой личности М.И.Цветаевой и специфике ее идиостиля посвящены труды О.Г.Ревзиной, Л.В.Зубовой, В.А.Масловой и др. а также выполненные в рамках коммуникативной стилистики текста работы И.И.Бабенко, Е.Ю.Погудиной, Н.В. Черных и др.

Несмотря на исследовательский интерес лингвистов к изучению особенностей прилагательного в лирике М.И.Цветаевой (Л.В.Зубова, Н.Н. Вольская, С.И.Львова, Н.Е.Цветкова), эпитет во всем его многообразии остается неизученным в коммуникативно-деятельностном, системном аспектах.

Объектом исследования является эпитет как художественное средство языка М.И.Цветаевой.

Предметом исследования выступает эпитет с точки зрения его структурных и семантических признаков, а также механизмов образования.

Цель работы заключается в исследовании способов семантико-экспрессивной, коммуникативно-эстетической актуализации лексем-определений в составе эпифразы и эпитетного комплекса в творчестве М.Цветаевой на материале нескольких типов эпитетов – морфологических, структурных разновидностей, переносных эпитетов.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи :

1) проанализировать существующие определения эпитета;

2) проанализировать классификации эпитетов в современной лингвопоэтике и представить направления и основания классификаций в обобщенном виде;

3) установить механизмы семантического приращения смысла эпитета-прилагательного в составе эпифразы, раскрыть сущность процесса перехода лексемы признаковой семантики в эпитет;

4) описать структурные типы эпитетных комплексов в текстах произведений М.Цветаевой в аспекте выявления способов семантико-экспрессивной, коммуникативно-эстетической актуализации эпитета;

5) проанализировать механизмы образования переносных эпитетов в аспекте выявления способов семантико-экспрессивной, коммуникативно-эстетической актуализации их семантики; охарактеризовать векторы переноса определения, используемого в рамках эпифраз.

В качестве основного источника нами использовано полное собрание сочинений М.И.Цветаевой в семи томах (см. список источников).

Материалом исследования послужили лексические единицы, выступающие в функции эпитета (прилагательные, наречия, причастия, деепричастия, предложно-падежные формы существительных, некоторые формы местоимений, входящие в состав блочных эпитетных комплексов), зафиксированные в текстах стихотворных, драматических и прозаических произведений М.Цветаевой. В соответствии с целями работы методом сплошной выборки выявлено 3200 текстовых фрагментов, содержащих лексемы-эпитеты.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые описано функционирование языковых средств, выступающих в функции эпитета, в идиолекте М.И.Цветаевой, выявлены наиболее важные способы семантико-экспрессивной и коммуникативно-эстетической актуализации слова в роли художественного определения; показано участие эпитета в вербализации базовых для поэтического творчества М.И.Цветаевой смыслов.

Теоретическая значимость работы состоит во вкладе результатов исследования в исследование творчества М.И.Цветаевой (выявление закономерностей образования эпитетов в ее поэтических текстах, семантических модификаций эпифраз, выделение некоторых индивидуально-авторских структурно-семантических типов эпитетов), а также в разработку общей теории и типологии эпитетов.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы могут быть использованы в методике преподавания филологических дисциплин: в вузовских курсах стилистики русского языка, современного русского языка, спецкурсах по лингвопоэтике, лексикологии, когнитивной поэтике; а также в лексикографической практике - при составлении словаря языка М.И.Цветаевой.

Методологическую основу исследования составляют теоретическая концепция «внутренней формы» слова А.А.Потебни, коммуникативный подход к анализу идиостиля и идиолекта Л.Г.Бабенко, концептуальный подход к интерпретации специфики идиостиля писателя И.И.Бабенко, когнитивный подход к трактовке и описанию эпитета В.А.Тырыгиной и К.В.Голубиной, а также концепция дискурсивного описания смещенного определения О.В.Раевской, М.В.Сандаковой, А.Х.Мерзляковой.

Методы исследования. Для решения поставленных задач был использован комплекс взаимодополняющих научных методов, адекватных предмету исследования: лингвистическое наблюдение, метод компонентного анализа структуры значения лексемы, контекстологический метод, семантико-стилистический метод описания языка, когнитивный метод анализа художественного текста, количественный метод анализа языковых единиц.

На защиту выносятся следующие положения :

1. Современная эпитетология нуждается в уточнении понятия эпитета, а также в разработке многоаспектной таксономии художественных определений. Продуктивным представляется подход, объединяющий комплекс признаков, отражающих совокупность специфических особенностей лексемы-эпитета, выявленных исследователями на протяжении длительной истории осмысления этого феномена. Полная типология эпитетов (наиболее близка к ней классификация, предложенная В.П.Москвиным) предполагает учет комплекса показателей, охватывающих разные аспекты художественного определения – прежде всего характер номинации (прямая и переносная с учетом характера переноса – метонимического или метафорического), семантика (лексическое значение), структура, степень освоенности, степень устойчивости компонентов эпифразы, стилистическая окраска, количественный показатель (число эпитетов в рамках одной эпифразы).

2. При анализе идиолекта писателя, наряду с понятием «эпитет», целесообразно использовать понятие «эпитетный комплекс», под которым понимается семантико-структурное объединение нескольких эпифраз в сложное, развернутое высказывание с преобладанием «адъективного вещества»; в его составе могут находиться: причастные и деепричастные обороты, компаративные конструкции, местоимения и т.д. распространяющие эпитет; цепочки эпитетов, относящихся к одному определяемому слову; несколько эпифраз, семантически и грамматически связанные между собой по линии эпитета или определяемого слова. Данный термин позволяет описать структурных разновидности эпитета и эпифразы.

3. Статус эпитета у лексемы с атрибутивной функцией часто возникает в результате ее семантической трансформации. Особенно показательны в этом смысле относительные и притяжательные прилагательные, лишенные в системе языка функции субъективации. В условиях расширения узуальной сочетаемости прилагательное-эпитет в рамках эпифразы становится знаком всей ситуации, аккумулируя эту ситуацию в свернутом виде. В его семной структуре происходит актуализация потенциальных сем (в том числе входящих в индивидуальный тезаурус поэта, отражающих события его личной жизни), которые «наводятся» элементами широкого контекста и обеспечивают «приращение» смысла.

4. В идиолекте М. Цветаевой используются разнообразные структурные типы эпитетных комплексов, среди которых преобладают общепоэтические употребления сложных эпитетных комплексов различной семантики (синонимичные, антонимичные, с сочинительными и подчинительными отношениями, дублетные эпифразы). Широко представлены различные типы составного эпитетного комплекса: нанизывание эпитетов, выраженных однородными определениями, придаточными предложениями, причастными и деепричастными оборотами, в их числе - повторяющиеся эпитеты, двойные эпитеты, цепочечные конструкции. Авторскими следует признать блочные эпитетные объединения, которые используются автором как средство стилизации в фольклорном цикле произведений, и некоторые композиты антонимической и синонимической семантики.

5. Семантическая систематизация лексем, выступающих в функции эпитета в текстах М.Цветаевой, с учетом их прямого значения, а также количественная характеристика их употребительности в составе эпифраз показывает, что в качестве эпитета используются адъективные лексемы практически всех семантических групп прилагательных русского языка, большинство семантических групп представлены широким кругом лексем, т.е. отсутствуют какие-либо ограничения в выборе лексем, приобретающих в идиолекте М.Цветаевой статус эпитета. Особенностью идиолекта М.Цветаевой является тяготение к образованию окказиональных сложных слов-эпитетов различной семантики. С другой стороны, среди эпитетов по частотности употребления явно преобладают лексемы антропоморфной семантики, т.е. исходно связанные со сферой человека. Наиболее часто употребляемыми группами эпитетов следует признать группу со значением эмоционально-психологической характеристики субъекта. В составе последних выявлены лексемы, которые могут быть названы постоянными эпитетами в рамках идиолекта М.Цветаевой: печальный. грустный. сонный. юный, задумчивый и нек. др.

6. Среди трех денотативных сфер, объекты которых именуются субстантивными компонентами эпифраз и определяются эпитетами (сфер человека, артефактов и природы), лидирующее положение занимает сфера человека – основной объект поэтической рефлексии М.Цветаевой. Субстантивы сферы человека чаще сочетаются с определениями этой же сферы, что порождает метонимический тип эпитета; субстантивы других сфер (природы и артефактов) также часто употребляются с эпитетами эмоциональной или динамической семантики, что порождает метафорический (олицетворяющий, персонифицирующий) эпитет. Овеществление реалий средствами эпитета является редким, но также выразительным художественным средством, применяемым М.Цветаевой.

С учетом преобладания среди компонентов эпифразы – субстантивов (в том числе ключевых слов-субстантивов творчества М.Цветаевой) и определений – лексем антропоморфной семантики можно говорить о преобладании в сознании поэта аксиологических антропоморфных констант.

7. В условиях экспансии определения наблюдается ярко выраженное расширение лексической валентности предметного и атрибутивного слов – компонентов эпифразы (ср. простоволосая женщина – простоволосая радость, простоволосая любовь ). Разрушение узуальной синтагматической связи при образовании эпитетов под действием тенденции к смещению определений по логике метонимии, свойственной языку в целом, в творчестве М.Цветаевой приобретает последовательный характер и в целом характеризует особенность ее идиолекта как один из индивидуально-авторских маркеров художественного мышления.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования прошли апробацию на ежегодных итоговых конференциях преподавателей кафедры русского языка Самарского государственного университета, на региональной научной конференции «Функционирование языка: категории и методы исследования» (Самара, 28 февраля – 1 марта 2006 г.), на конференции «Функционально-коммуникативный аспект анализа языковых единиц» (Самара, 1 марта 2006 г.), на международной научной конференции «Языковая личность – текст – дискурс: теоретические и прикладные аспекты исследования» (Самара, 3-5 октября 2006 г.), на международной научной конференции «Язык и культура в России: состояние и эволюционные процессы» (Самара, 24-27 октября 2007 г.), а также в ряде публикаций в сборниках научных трудов.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры русского языка Самарского государственного университета.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, включающего более 200 наименований, а также двух приложений. Порядок следования глав соответствует логике исследования: в первой главе рассматриваются теоретические вопросы, касающиеся специфики эпитета как художественного средства языка и его типологии; во второй главе исследуются морфологические типы эпитетов, а также описываются структурные типы сложных и составных эпитетных комплексов в творчестве М.И.Цветаевой; в третьей главе дается характеристика основных семантических групп лексем, выступающих в функции эпитетов, и субстантивов; в четвертой главе устанавливаются закономерности сочетаемости эпитетов и определяемых слов, рассматривается роль эпифрастических выражений в экспликации ключевых слов в составе эпифраз в творчестве поэта. В заключении диссертации подводятся основные итоги проделанной работы.

1.1. Изучение языка произведений М.Цветаевой лингвистами и литературоведами

Творчество М.Цветаевой всегда привлекало к себе пристальное внимание лингвистов и литературоведов. Ученые изучают язык ее произведений, устанавливают характерные для ее творчества закономерности словоупотребления, основные темы и мотивы творчества [Козлова 1992, Стрельцова 1992, Швейцер 1992, Кудрова 1991, Саакянц 1997, Белкина 2000, Рождественская 2002, Лосская 2003].

Можно выделить несколько направлений в изучении творчества поэта:

а) психоаналитическое направление, в центре внимания которого критика сознания поэта и поиски сублимации бессознательного (например, Л.Фейлер пытается вскрыть через собственное сознание субъективную структуру сознания М.Цветаевой, которая воплощена в совокупности ее текстов). Особенность цветаевского мировидения представители данного направления видят в реализации депрессивного начала, в репрезентации темы матери и ребенка, детства и т.д.;

б) мифокритическое направление, представители которого пытаются уяснить специфику поэтического языка М.Цветаевой, обращаясь к глубинным художественным архетипам, мифологии Древней Греции, русской славянской мифологии. Представителем этого направления является С.Ельницкая, в работах которой доказывается тезис о нерасторжимости творчества и жизни поэта, об их взаимопроникновении. В трудах О.Г.Ревзиной прослеживается тенденция анализа творчества М.Цветаевой с опорой не только на мифологические и литературные реминисценции, но и на архетипы в юнгианском смысле (см. ее докторскую диссертацию);

в) текстологическое, или собственно лингвистическое направление. Анализ творчества поэта в этом случае направлен преимущественно на подробное комментирование словоупотреблений, лексико-грамматических конструкций, использованных М.Цветаевой [Зубова 1986, Черных 2003, Бабенко 2004 и др.]. Биографический комментарий к произведениям отходит на второй план и превращается во вспомогательный метод исследования.

В лингвистическом аспекте творческое наследие М.Цветаевой исследуется разнопланово. Среди основных направлений изучения языка ее произведений следует отметить:

а) установление общих стилевых черт поэзии и прозы поэта [Зубова 1987, 1989; Акбашева 1996, Гаспаров 1997, Шевеленко 2002];

б) рассмотрение отдельных тем и мотивов: образов волка, стекла, музыки, дома и других [Айзенштейн 1990, Гулова 1992, 1997; Азаковский 1997, Ланская 2006, Поликовская 2001, Фещенко 2005];

в) широкий общелингвистический анализ творчества [Зубова 1997, Львова 1987, Синьорини 1996];

г) анализ отдельного стихотворения [Черкасова 1982, Цветкова 2003];

д) изучение звуковой организации цветаевских текстов [Кожевникова 1990, Зубова 1999, Маслова 2002];

е) исследование морфологического аспекта стихотворений [Черкасова 1972, Зубова 1987, 1989, 1999; Сидорова 2000];

ж) анализ ритмических особенностей стихотворений [Иванова-Лукьянова 1996];

з) анализ лексики различных тематических групп, зафиксированных в текстах М.Цветаевой [Зубова 1989, Явинская 2000, Бабенко 2001, Погудина 2003, Черных 2003, Нарынская 2004];

и) изучение фразеологии текстов [Зубова 1987, 1989; Маслова 2000].

Своеобразным «взрывом» в исследовании биографии поэта, его творческой судьбы, общих вопросов поэтики его произведений, а также отдельных тем и мотивов явился 1992 год, год столетия со дня рождения М.Цветаевой. В это время выходит одиннадцатый номер журнала «Звезда», полностью посвященный творчеству поэта. В нем содержатся неопубликованные ранее письма М.И.Цветаевой, воспоминания современников поэта, исследования его творчества (статьи Адмони, Кудровой, Саакянц и других). В журнале «Театр» в том же году была опубликована подборка статей, подготовленная А.Ануфриевой, Г.Деминым, Е.Стрельцовой, о постановках пьес М.Цветаевой на сценах московских театров.

Творчество М.Цветаевой изучается не только отечественными учеными, но и зарубежными славистами. В диссертационном исследовании И.К.Цаликовой «Жизнь и творчество М.Цветаевой в рецепции зарубежной славистики» дается обширный обзор различных направлений в исследовании творчества поэта английскими и американскими лингвистами и литературоведами. Исследователь выделяет несколько этапов в изучении творчества М.И.Цветаевой.

1. В период с 1940 по 1970 год преобладает критико-эмпирическая деятельность: издается основной корпус цветаевских текстов, печатаются проза, драматургия, отдельные лирические циклы (работы С.Карлинского, Ф. Степуна).

2. В 1980-е годы происходит становление цветаеведения как самостоятельной ветви англо-американской славистики (Ани Крот, Дж. Таубман).

3. Для периода 1980 – 1990 годов характерен многосторонний анализ творчества поэта, учет не только биографических фактов и поэтических особенностей произведений, но и историко-культурного контекста (Д.Л.Бургин, А.Левингстоун, Л.Фейлер) [Цаликова 2005].

Остановимся на наиболее значимых лингвистических исследованиях творчества М.Цветаевой.

Работы Л.В.Зубовой, посвященные изучению особенностей словоупотребления М.Цветаевой, являются наиболее полными исследованиями языка поэта. Л.Зубова опирается на большой корпус текстов с целью выявить особенности функционирования слова в поэтической речи М.И.Цветаевой. Она пишет: «Максимализм М.Цветаевой на поверхностном уровне обнаруживается в страстной эмоциональности ее речи, на более глубоком уровне – в том, что эту личность поэта, охваченную страстью, она считает воплощением духа, противостоящего земной обыденности и полно реализующегося за пределами земного бытия – в бессмертии, абсолюте. Поэтому поэтика Цветаевой в большей степени поэтика предельности и преодоления предела» [Зубова 1987:5].

Поэтому и язык поэта обладает особым свойством: он реализует все потенции. Слово живет сразу в нескольких реальностях - узуальной и окказиональной, причем узуальное значение слова может превратиться в окказиональное. Л.Зубова называет синонимию и градацию теми способами реализации потенций языка, которые позволяют привести к «катарсису завершенности» в поэтических произведениях Цветаевой: Последний, посмертный, бессмертный час. Интенсификация признака представлена градационными рядами однокоренных слов, в том числе на уровне новообразований: Ох, мой родный, мой природный, мой безродный брат. Высшая степень родственности – духовная – представлена эпитетом безродный в контекстуально обусловленном значении. Родный трактуется по принципу отверженности, а не по принципу родства.

Потенция слова в творчестве поэта, по Л.Зубовой, реализуется в цветовых эпитетах и в квазиомонимах, так часто используемых поэтом. Это связано с теорией М.Цветаевой о взаимоотражении всего сущего и слов друг в друге, когда звуковая и семантическая составляющие слова сближаются в их авторской интерпретации настолько, что мыслятся как изначально родственные (мех имох, плащ иплющ ).

Антонимия, внутренняя семантическая противоречивость слова была очень важна для М.Цветаевой как поэта безмерности. Столкновение антонимичных эпитетов создает особую эмоциональную напряженность: Мой Хладнокровный, мой неистовый // Вольноотпущенник – прости!

Синтаксическое обновление языка, насыщение его новыми значениями слов проявляется в присоединении к субстантивированному прилагательному нового определения: От друзей – тебе, подноготную // Тайну Евы от древа вот. Лексемаподноготная становится эпитетом к субстантиву тайна. что обновляет сочетаемостные возможности слов в составе эпифразы.

Л.Зубова уделяет внимание также колоративам; отмечает так называемые гомеровские эпитеты (златоперый, златогривый, златоустый, златорукий, сребротекущий ), а также окказионализмы (конный сон, апельсиновый сок души ).

В работе «Поэзия Марины Цветаевой» Л.В.Зубова характеризует ее творчество как поэзию предельности и контраста. Основными для М.Цветаевой тропами она признает гиперболу, градацию, антитезу и оксюморон.

Л.В.Зубова уделяет особое внимание описанию авторской этимологии в стихотворениях поэта. Исследователь выделяет корневой повтор как средство анализа слова в системе его образно-понятийных связей и как средство познания вещей в процессе их называния (вылиться ливнем проливным ), этимологическую регенерацию, или выделение корня слова и построение художественного текста на актуализации этого корня в ряде контекстуально соположенных слов (любовь-любой, вольный-владение, веретено-ворчливый, страна-просторный ), поэтическую этимологию (белокурый-белорукий ) и паронимическую аттракцию - распространение фонетических подобий на семантику слов (вещь-нищ ).

По Л.В.Зубовой, нерасчлененность, или синкретизм семантики слов является еще одной важной особенностью поэтики цветаевских текстов. Синкретизм может проявляться в совмещении прямого и переносного значений слова (лихой – плохой товарищ и ласковый ), архаического и современного значений (правая – праведная ), русского и иноязычного значений.

В русле теории синкретизма и динамичности цветаевского слова автор рассматривает и эпитетные аппозитивные словосочетания, которые поэт моделирует по типу фольклорных фраз (со словом царь. город. дурак. лебедь. парус ). Окказиональные образования также являются показателями синкретизма (ладанное облако, снеговые скатерти ). Именно в работах Л.В.Зубовой содержатся элементы исследования цветаевского эпитета.

В других работах имеются элементы лингвистического анализа произведений поэта, но все они носят эпизодический, частный характер (Козлова 1992, Саакянц 1986).

Современный этап изучения творчества поэта характеризуется переходом от исследования жизни и творчества М.Цветаевой к целостному анализу и описанию картины мира поэта, изучению мотивов, концептов, архетипов, мифологем творчества. Проявляется повышенный интерес к интертекстуальным связям, традициям, влияниям.

В 1989-2005 гг. было защищено более 70 диссертаций, так или иначе связанных с творчеством М.Цветаевой. Последнее десятилетие – время философского и когнитивного анализа языка поэта. Происходит погружение в семантические глубины текстов и выявление авторской интенции в применении выразительных средств, описаний их функций в конкретном тексте, периоде развития идиолекта и во всем творчестве.

В последнее время появляются исследования поэзии М.Цветаевой, выполненные в русле коммуникативной стилистики художественного текста [Бабенко 2001]; изучается мотивологическая и функциональная природа поэтического слова [Погудина 2003], семантическая емкость и компрессия слова [Черных 2003], семантический потенциал образного слова [Бабенко 2004].

Диссертационное исследование Е.Ю.Погудиной посвящено функционально-мотивологической структуре поэтических текстов М.И.Цветаевой. Исследователь утверждает, что «специфика функционирования мотивации в творчестве того или иного художника отражает особенности его индивидуально-художественного стиля» [Погудина 2003:56]. Для нас важным в этой работе является понятие «объединение мотивационно связанных пар», в рамках которого функционирует эпитет: Над городом, отвергнутым Петром / Перекатился колокольный гром или: Гремучий опрокинулся прибой / Над женщиной, отвергнутой тобой.

Работы И.И.Бабенко и Н.В.Черных посвящены общим особенностям поэтического слова в художественных текстах. Диссертация И.И.Бабенко «Коммуникативный потенциал слова и его отражение в лирике М.И.Цветаевой» ставит целью изучение коммуникативного потенциала ключевых слов в поэзии М.И.Цветаевой. Автор выделяет шесть аспектов слова, которые эстетически актуализируются:

– «ориентация на фонетическую значимость /звучание/ слова («в рокота гитар рокочи гортань… »);

– грамматически большую коммуникативную нагрузку в текстах М.Цветаевой несут имена существительные, так как, создавая поэтический мир высоких вымыслов, автор стремится объективировать его, сделать сущностным, предметным;

– индивидуально-авторская словообразовательная мотивация: Жизнь, ты вечно рифмуешься с: лживо, // Безошибочен певчий слух! // …Жизнь, ты явно рифмуешься с жиром: // Жизнь: держи его! Жизнь: нажим ;

– яркая стилистическая маркированность слов (пиит, серафим, мякина – о человеке);

– компоненты коннотации лексической единицы (культурный, экспрессивный, эмотивный, образный, оценочный, идеологический, социальный и этикетный), обусловленные его узуальными связями и ассоциативной сопряжённостью с контекстом, передают важнейшую для коммуникативного акта информацию, делают общение субъективно окрашенным, личностно значимым (белый – чистота помыслов, святость)» [Бабенко 2001: 5-8].

Большой заслугой автора можно считать выделение важнейших для М.Цветаевой концептов: человек как живое существо, природа, цвет, человек и его способности, проявления, время, любовь, социальный статус личности, вероисповедание и религия, жизнь–движение, сон, жилище человека, возраст, творчество, одежда (в порядке убывания частотности).

Кроме того, И.И.Бабенко впервые описаны особые типы переносов значения слова – семантические метаморфозы: «Метаморфозы представляют собой крайнюю степень изменения семантики слова, художественно детерминированное коренное её «искажение», предпринятое автором для создания уникального эстетического смысла и особого прагматического эффекта» [Бабенко 2001:11] Например, в выражении «Как мы вероломны, то есть – // Как сами себе верны » поэт намеренно игнорирует явные, легко угадываемые лексические мотиваторы слова вероломство. предлагая свой (вера ).

Н.В.Черных, в центре внимания которой находится категория семантической емкости слова, рассматривает явление компрессии поэтического высказывания на примере анализа концептов поэта (таких, как болезный, руки, провода, душа и другие) и приходит к выводу, что приращение смысла в творчестве М.Цветаевой происходит непоследовательно, что связано с амбивалентностью восприятия ею мира. Основным законом функционирования слова признается поляризация значений полисемы [Черных 2003]. Целью анализа является комплексное рассмотрение функционально-семантического механизма реализации семантической ёмкости слова в рамках теории семантического поля в идиолекте М.Цветаевой. Н.В.Черных подчёркивает, что семантическое поле является универсальным способом описания лексических потенций поэтического слова: «…мы определяем семантическое поле как пространство поэтического текста, организованное множеством значений, имеющих общий семантический компонент…» [Черных 2003: 3]. Исследователь приходит к выводу о том, что все основные ключевые слова в творчестве М.Цветаевой имеют истоки в концепте «творчество». Комплексный анализ посредством семантических полей и ключевых слов позволяет не препарировать текст, а сохранять его целостность и единство в ходе анализа.

Изучение метафорических, метонимических образов, созданных поэтом, проводится с опорой на анализ отдельного мотива или темы (тема творчества, одиночества, любви, страсти, предельности и т.д.). Учеными рассматривались ключевые слова творчества поэта: быт [Зубова, Шевеленко 2002], бытие [Зубова], предел [Черных 2003], чужой [Погудина 2003].

Эпитет как средство создания художественного образа в текстах произведений М.Цветаевой (за исключением указанных выше работ Л.В.Зубовой) пока не становился объектом специального анализа лингвистов.

1.2. Эпитет как средство создания художественного эффекта

Троп (аллегория, ирония, гипербола, литота, метафора, метонимия, оксюморон, перифраз, сравнение, синекдоха, эпитет) - слово/выражение, используемое с целью создания образности речи, придания ей художественной выразительности. Многие из тропов достаточно хорошо изучены. Метафора и метонимия активно исследуются в семантическом и когнитивном руслах [Апресян 1993, Арутюнова 1979, Глазунова 2000, Лакофф 2004, Некрасова 1978, Скляревская 1993 и др.], много работ посвящено исследованию сравнения, оксюморона.

Среди изобразительно-выразительных и образных средств русского языка эпитет занимает далеко не последнее место. По употребительности данный троп является одним из лидеров, наряду с метафорой и метонимией. Вместе с тем внимание, которое уделяется эпитету в научной литературе, как лингвистической, так и литературоведческой, кажется нам недостаточным.

Отметим, что рассмотрение этой проблематики в научной литературе носит фрагментарный характер [Лукьяновский 1920, Деркачев 1957, Потапов 1953, Колтаков 1970, Глебова 1977, Попов 1982, Глушкова 2000, Померанец 2004, Топоров 2005, Маниева 2007, Павшук 2007]; часто эпитет растворяют в метафоре (метафорический эпитет) или метонимии (метонимический эпитет).

Роль эпитета как художественного определения реалии является очень важной проблемой в современной лингвопоэтике, которая до сих пор окончательно не решена. К этому вопросу обращается В.П.Москвин, который иллюстрирует художественный эффект, производимый эпитетом, строками из стихотворения М.Волошина: Гряды синеющих холмов // И груды белых облаков // На фоне мраморного неба. Ученый утверждает, что «если из этой стихотворной надписи… убрать все цветовые эпитеты и звуковую анафору (гряды-груды ), стихотворение превратится в простую надпись (название акварели): «Холмы и облака на фоне неба», то есть перестанет быть художественным текстом» [Москвин 2001:28]. «Этот пример показывает, насколько велика роль образных определений в художественной, в частности, поэтической речи», – замечает исследователь [Москвин 2001:28].

Л.Г.Бабенко и Ю.В.Казарин, вводя понятие «качественная доминанта художественного текста», под которым понимают такое высказывание, где преобладает характеризация объектов действительности посредством указания на качественный признак, приводят строки из стихотворения О. Мандельштама: Звук осторожный и глухой // Плода, сорвавшегося с древа, // Среди немолчного напева // Глубокой тишины лесной… Это стихотворение являет собой развернутую многокомпонентную качественную рему. Авторы монографии подчеркивают, что в стихотворении «используются преимущественно прилагательные в образно-характеризующей функции» [Бабенко, Казарин 2006: 210], то есть эпитеты, художественные определения, которые задают тональность всей строфы.

Эпитеты, образуя ядро качественной доминанты текста, организуют пространство повествования, центрируя на себе внимание читателя. Качественная доминанта текста представляет собой основное поле функционирования эпитета, в котором он наиболее последовательно реализует свой художественный потенциал. Предикативная и атрибутивная функции эпитета, дополняя друг друга, позволяют объемно и полно передать авторское отношение к миру, а сознательный выбор адъективной лексики способствует прямой номинации этого отношения - эпитет становится важным средством создания образности.

Эпитет традиционно рассматривается как атрибут, не просто характеризующий объект с какой-либо стороны, а выражающий его свойства, пропущенные сквозь призму эмоционально-психологического и индивидуально-авторского видения мира. «Эпитет как атрибутивное слово не только несёт какую-либо информацию об объекте, его свойствах и отношение к нему говорящего, но и является знаком завершения определённого этапа парцелляции окружающего мира на дискретные объекты, исследования и включения выделенного объекта в определённую концептуальную и эмоционально–оценочную системы. В эпитете личность эксплицируется как субъект творческой деятельности, направленной на познание объекта, его квалификацию (когнитивная функция эпитета) и оценки с точки зрения эстетических принципов (эстетическая функция эпитета), а также деятельности, направленной на выражение полученных наблюдений языковыми средствами и их передачу адресату (коммуникативная функция эпитета)» [Глушкова 2000: 7]. Автор цитируемых строк подчёркивает тот факт, что художественно и эстетически нейтральное определение, например, в обиходно-разговорном стиле речи, не является эпитетом. На наш взгляд, в разговорной речи и даже в научном стиле (что, безусловно, встречается значительно реже) имеются определения, содержащие в своей семантике оценочные или эмоционально-экспрессивные коннотации (например: Хороший денёк! в значении «плохой, отвратительный»). Безусловно, в этом случае определению свойственна эмоциональность и экспрессия, но не эстетическая функция.

Следует разграничить эпитет и смежные понятия, в частности, логическое определение и эпитет. В.И.Корольков намечает три различия между определением и эпитетом.

1. С точки зрения познавательной, определение добавляет к содержанию понятия признак, который ограничивает его объем, то есть осуществляет логическую классификацию. Эпитет же выделяет, усиливает типичный признак, выступая в качестве экономичного средства создания художественного образа.

2. С точки зрения коммуникативной, определение отрешено от всех сторон личности, кроме чисто интеллектуальных. Эпитет обычно выявляет целостное отношение субъекта, осуществляет ценностную, аксиологическую квалификацию объекта.

3. С точки зрения лингвистической, определение и определяемое – двухсловное обозначение, относящееся к бытовой номенклатуре, к научной терминологии … Эпитет и характеризуемое представляет собой «свободное словосочетание, в идеале – свежее «речение», отличающееся оригинальностью» [Краткая литературная энциклопедия, т.8: 921-922].

К примеру, прилагательное в выражении каменный дом может быть определением и эпитетом в зависимости от контекста (ср. каменный – с одной стороны - «сделанный из камня», с другой - «холодный» со всей совокупностью связанных с этим признаком ассоциаций, в том числе ситуативного, эмоционального характера).

«Оригинальное» в вышеприведенном определении эпитета понимается несколько узко и относится исключительно к контексту художественной речи, хотя и в бытовой речи образность не исключена (Ср. породистый автобус - новый, импортный, удобный). В силу этого эпитет и определение – не два антагонистических полюса, а два соотносимых друг с другом явления. Эпитет – разновидность определения, характеризующаяся субъективной маркированностью в контексте художественного целого.

Зададимся вопросом: а есть ли определения в художественном тексте или любое определение – эпитет? А.П.Лободанов не проводит различия между определением и эпитетом, считая, что без определения нет и эпитета [Лободанов 1984]. На наш взгляд, точнее было бы сказать, что в эстетическом пространстве определение – всегда потенциальный эпитет, в зависимости от восприятия читателя. В нехудожественной речи эпитету соответствует экспрессивное определение, также близкое эпитету понятие. В разных своих воплощениях эпитет и определение могут быть различными, но могут и пересекаться (легкая работа – легкое дыхание – легкое сердце).

Сопоставление эпитета и определения привело нас к следующим выводам.

1. Эпитет и определение – два разных, но не жестко противопоставленных явления. Эпитет – частная разновидность определения.

2. Определение-эпитет функционирует в эстетически маркированном (художественном) дискурсе в отличие от «логического» определения, характерного для научной, деловой речи.

3. Эпитет – разновидность определения, осложненная субъективным отношением в рамках художественного целого.

4. Эпитет, функционирующий в художественном тексте, обычно обладает образностью и экспрессивностью. Определение чаще всего находится вне художественного дискурса, что, однако, не исключает его экспрессивности.

Таким образом, эпитет имеет свою специфику в формальном плане (атрибут) и в семантическом отношении (экспрессивно-стилистическая неординарность), что отличает его от других тропов.

Рассмотрим историю формирования понятия «эпитет» в лингвопоэтической научной мысли, его квалификацию, направления типологии.

1.3. История изучения эпитета

1.3.1. Понимание эпитета в античности и средневековье

Термин «эпитет» в переводе с греческого означает «приложенный» к имени. Интерес к нему возник в Древней Греции. Современных исследований истории изучения эпитета немного. В этом смысле следует отметить работу А.П.Лободанова «К исторической теории эпитета», а также работы В.М.Жирмунского и А.Н.Веселовского.

Подробно анализируя высказывания об эпитете Аристотеля, Гермогена, Деметрия, Квинтилиана, а также рассматривая эпитет как атрибут поэтической речи, А.П.Лободанов приходит к выводу, что первоначально термин «эпитет» означал прилагаемое к какому-либо имени другое имя, употребленное в одной из своих акциденций. Акциденция, т.е. свойство, которое специфицирует имя, есть качество [Лободанов 1984:216]. Таким образом, в античности не было прилагательного как такового, а был эпитетон как то, что приложено, прибавлено к ономе.

Дионисий Фракиец писал: «Прилагательное – то, которое прилагается равноименно к собственному и нарицательному и выражает похвалу или порицание» [Античные теории языка и стиля 1936: 12]. Именно прозвища богов (Афродита – морская, Зевс – благоветер ) со временем приобретали функцию качественных характеристик. Первоначально же эти словосочетания мыслились как тавтологии, заключающие в себе имя бога и имя тотема. «Изобретение, создание или выбор эпитета подчинены у древних авторов античному учению о характере: эпитет понимался как характер какого-либо имени, как характерный признак, обнаруживаемый творческой интуицией автора в природе имени и назначенный к выявлению или усилению признака имени, к которому грамматически относится, в целях художественной характеризации предмета речи» [Лободанов 1984:219].

Исходя из суждений античных риторов, можно выделить несколько типов эпитетов:

а) epitheton necessarium, или плеонастический эпитет. Сущность его состоит в амплификации значения определяемого слова имени посредством повторения основного признака определяемого слова в определяющем, в эпитете. Эпитет такого рода не добавляет ничего нового к смыслу определяемого имени, не содержит переносного значения. Это такие эпитеты, как белые зубы. влажные вина у Квинтилиана;

б) антономасия. Сущность его заключается в именовании лица по присущему ему общеизвестному и общепринятому признаку (Сципион – «тот, кто разрушил Нумантию и Карфаген»);

в) epitheton ornans, или украшающий эпитет. Этот тип эпитета отличает то, что он содержит переносное, метафорическое значение, добавляя к определяемому имени новые качества, служит для создания характерного представления о предмете речи. Квинтилиан приводит следующие примеры таких эпитетов: безобразная бедность, печальная старость.

И.Б.Померанец отмечает, что «существование различных видов эпитета уже в античности наводит на мысль о том, что они являются отражением различных этапов в развитии эпитета» [Померанец 2004:17].

Итак, эпитет появился в результате спецификации одного из признаков реалии.

С данной проблемой связана теория появления и развития эпитета А.А.Зеленецкого. Ученый делит все слова на «прозаические», то есть такие, звуковая форма которых служит только знаком известного понятия или представления и не вызывает никакого образа, и «поэтические» - такие, произнесение которых вызывает образ, отличный от того, который составляет лексическое значение слова. Примером прозаических слов являются обыденные слова (море ). Поэтические слова – слова с внутренней формой (подснежник, светляк, перекати-поле). А.А.Зеленецкий утверждает, что все прозаические слова когда-то были поэтическими, но впоследствии образы, заключенные в них, были забыты. Таким образом, согласно данной теории, все номинации предметов в далеком прошлом были эпитетами [по Померанец 2004:19–21]. Ученый отличает эти эпитеты, которые он называет «зародышами наших существительных», от эпитетов современной речи. Первые эпитеты не просто выделяли в сознании какой-нибудь один признак, без отношения его к какому-либо другому признаку, а были нерасчлененной номинацией имени, признаком и именем одновременно.

А.П.Лободанов же подчеркивает, что во все времена «в системе словесно-художественного осмысления мира эпитет выступает как способ сочленения mundus realis и mundus imaginabilis; […] в плане типологии художественного мышления эпитет предстает как вспомогательный способ объяснения картины мира» [Лободанов 1984: 226]. Ученый приходит к мысли об эпистемологической функции эпитета, о его миромоделирующем значении: в сознании человека первичным было объяснение мира, которое в синкретичной форме содержало в себе различные направления этого объяснения, в том числе художественное и аллегорическое, иносказательное, метафорическое.

Как отмечает А.П.Лободанов, в центре внимания авторов средневековых трактатов (Матье де Вандом, Жоффруа де Винсоф, Жервэ де Мелкло) был вопрос об украшении стиля. Выделялось два способа создания украшающей речи – тяжелый и легкий. Первый подразумевал употребление большого количества стилистических фигур и тропов. Легкий способ состоял в употреблении риторических фигур: к риторическим фигурам относилась и детерминация, присоединение к имени дополнения (прилагательного-определения).

«Требование непременного воспроизведения парных сочетаний (существительное + определение), а также строгое соотнесение фигур речи с определенными стилями, разграничение стилей по характеру их речевой украшенности, воспроизведение устойчивых конструктивных элементов поэтической речи, необходимость употребления определенной совокупности изобразительных приемов, соблюдение стандартов в построении смысла сочетания слов и развертывания словесных конструкций» [Лободанов 1984: 225] – все это отличает средневековую теорию эпитета от античной. Так, герои эпических и куртуазных романов имеют благородный стан ; со временем, дабы не разрушать традицию словоупотребления, вводится сочетание постоянного эпитета с фигурой украшения – благородный стан сердца.

Подводя итоги, укажем на то, что для античных риторов и теоретиков речи центральным было имя, а потому эпитет долгое время понимался как второе имя, приложенное к первому, в котором давалась дополнительная характеристика первому имени. В средневековых трактатах эпитет был сугубо формульным; не допускалось вольное наделение свойством имени в силу соблюдения каноничности священного текста. Лишь со временем, когда сформировалось светское государство, эпитет стал средством выражения субъективного отношения к предмету речи.

1.3.2. Дефиниция эпитета в современной науке

Рассмотрение вопроса о сущности эпитета в современной научной мысли подразумевает суммирование и систематизацию основных положений теории эпитета в период со второй половины ХIХ века до начала ХХI века, времени активного изучения художественной речи.

Уже на этапе дефиниции эпитет как категория поэтики и стилистики обнаруживает свою сложность и неоднозначность. Определений эпитета в современной лингвистике и поэтике достаточно много; в каждом из них подчеркивается та или иная его сторона: образность, выразительность, закрепленность за художественным контекстом как сферой функционирования.

Задачей исследования является анализ и систематизация дефиниций эпитета, их уточнение по нескольким линиям характеристики данного явления.

Эпитет в лингвистических и энциклопедических словарях характеризуется как «определение, прибавленное к названию предмета с целью подчеркнуть характерное свойство предмета, придать ему художественную выразительность, поэтическую яркость» [МАС 1961:1048]; как «простейшая форма поэтического тропа, представляющая собой определение, которое характеризует какое-либо свойство, особенность предмета, понятия, явления» [БЭС 1997: 1899-1900]. Общим местом является утверждение о «прибавленности» эпитета к определяемому слову, что характеризует его с синтаксической точки зрения и с позиции подчиненности целям характеристики основного понятия; обращается внимание на простоту, даже своего рода «элементарность» эпитета как первичного поэтического тропа, что верно с исторической (см. выше), но не с функциональной стороны, поскольку эпитет, сочетаясь с другими образными средствами (метафорой, метонимией, сравнением), выступает уже в отнюдь не элементарной форме.

В литературоведческих справочных изданиях обращается внимание на образность эпитета. В Кратком словаре литературоведческих терминов (под редакцией Л.И.Тимофеева, С.В.Тураева) эпитет понимается как «определение, придающее выражению образность и эмоциональность, подчеркивающее один из признаков предмета или одно из впечатлений о предмете» [Краткий словарь литературных терминов 1976: 213]. А.П.Квятковский определяет эпитет как «образную характеристику какого-либо лица, явления, предмета посредством выразительного метафорического прилагательного» [Квятковский 1966: 359]. Во всех приведенных определениях отмечаются формальные особенности эпитета, его морфологическая выраженность и образность как главная его функция, способствующая наглядности, семантической двуплановости.

Особенностью дефиниций эпитета в литературоведении является приписывание ему образности в качестве неотъемлемого компонента семантики. Заметим, что данное утверждение является спорным в силу того, что не все исследователи придерживаются такого мнения (И.В.Арнольд, В.А.Тырыгина); образный компонент факультативен, однако он может сочетаться с другими компонентами (экспрессивный, эмоциональный и т.д.).

В литературоведении оформилось широкое и узкое понимание эпитета.

Представители широкого подхода к эпитету (И.Р.Гальперин, А.П.Евгеньева, Б.Лукьяновский, Ю.М.Скребнев, Л.И.Тимофеев) по-разному характеризуют основной признак, положенный в основу определения эпитета. А.П.Евгеньева в работе «О некоторых поэтических особенностях русского устного эпоса» понимает эпитет как «определение, подчиненное задаче художественного описания объекта» [Евгеньева 1948: 234]. Понятие художественного очень емкое, требующее, в свою очередь, конкретизации, включающее в себя такие свойства речи, как образность, выразительность, оценочность, экспрессивность, эмоциональность, поэтому является точным определением сферы функционирования эпитета.

И.Р.Гальперин понимает эпитет как «слово, сочетание слов, предложение в атрибутивном употреблении, которое выражает субъективно-оценочное отношение говорящего к предмету мысли» [Гальперин 1974: 21]. Перед нами самая широкая трактовка эпитета, которая исходит из субъективно-оценочного фактора. Такое понимание эпитета сближает его с нехудожественным употреблением слова или нечленимого предложения (типа Молодец! ).

Ю.М.Скребнев определяет эпитет как «стилистически значимое слово или словосочетание в синтаксической функции определения или обстоятельства» [Русский язык 1979: 404]. Автор подчеркивает лингвистическую направленность данной трактовки эпитета, отделяя ее от литературоведческой, при которой под эпитетом понимается любое слово, привносящее эмоциональную или образную характеристику предмета речи. Ю.М.Скребнев исходит из формального критерия квалификации эпитета: при наличии четко выраженной синтаксической функции эпитет есть понятие лингвистическое, при наличии поэтологического прочтения определения в той же синтаксической функции перед нами литературоведческий ракурс рассмотрения эпитета. На наш взгляд, данное утверждение правомерно лишь отчасти. Механическое разведение двух определений эпитета не дает реального результата, так как эпитет функционирует в художественном дискурсе, и анализ его проходит именно в рамках художественного текста.

Эпитет, согласно широкому подходу, есть поэтический прием, «действенное средство, усиливающее картинность и эмоциональность речи» (А.Шалыгин) и «подчеркивающее различные свойства и признаки явлений» (Лукьяновский). Согласно Л.И.Тимофееву, эпитетом может быть «всякое значащее слово, поскольку оно выступает как определяющее по отношению к другому: существительное (дева-роза ), прилагательное (великий, могучий, правдивый и свободный русский язык ), наречие и деепричастие (в том случае, если определяемым словом является глагол: волны несутся, гремя и сверкая ) [Тимофеев 1978:419].

Широкий подход к пониманию эпитета, трактующий его в качестве поэтического приема, дает удачные варианты определения художественного определения, подчеркивает типологические черты явления, но оставляет слишком размытыми его границы.

Заметим, что в последнее время появляются словари литературоведческих терминов [Литературная энциклопедия 2001 и др.], в которых эпитет трактуется как подчёркнуто образное, художественное определение, понимаемое предельно широко: как определение-причастие, определение-существительное (лес-воевода ), определение-наречие (гордо реет Буревестник ) [Маркузо, Руссова и др.].

Узкого понимания эпитета придерживаются А.Н.Веселовский, К.С. Горбачевич и Е.П.Хабло, А.Г.Горнфельд, В.М.Жирмунский, А.П. Квятковский, В.В.Краснянский, Б.В.Томашевский.

В целом, представители узкого подхода к эпитету замыкаются на характеристике одной стороны сущности эпитета, а именно - на признании того, что эпитет есть аналитическое определение. А.Г.Горнфельд, противопоставляя эпитет другим видам определений, подчеркивал, что эпитет - это аналитическое определение, повторяющее признак, заключенный в самом определяемом слове и добытый из его анализа: длиннотенное копье, ясная лазурь. Очень близка к этому определению формулировка Б.В.Томашевского: «От логического определения существенно отличается поэтическое, которое не имеет функции выделения явления из группы ему подобных и не вводит нового признака, не заключающегося в слове определяемом. Поэтическое определение повторяет признак, заключающийся в самом определяемом слове, и имеет целью обращение внимания на данный признак или выражает эмоциональное отношение говорящего к предмету» [Томашевский 1996:34]. Так, эпитет охватывает очень ограниченный круг явлений, опираясь на сложившиеся в литературной традиции стереотипные сочетания.

А.Н.Веселовский указывает на то, что эпитет – «односторонне определяющее слово, либо подновляющее его нарицательное значение, либо усиливающее характерное, выделяющее количество предмета», подчеркивая, что «каждый из этапов историко-литературного процесса (смена стилей и направлений) нашел свое отражение в эпитете» (Веселовский 1989: 59). Эпитет для ученого – средство подчеркивания одного, центрального признака предмета на фоне остальных, незначительных признаков. Союз либо в его определении свидетельствует о выборе способов функционирования эпитета. В силу того, что академик рассматривает эпитет с культурологической точки зрения, данные черты эпитета он выявляет, исходя из развития эпитета с первобытных времен и с эпохи греческой цивилизации, поэтому есть основания полагать, что в определении эпитета делается акцент на его первоначальных функциях.

В.М.Жирмунский определяет эпитет в узком смысле как поэтическое определение, обозначающее типический, идеальный признак понятия. Основное отличие эпитета от другого рода определения он видел в постоянстве первого и изменчивости второго, которое всегда обозначает признак частный, присущий предмету «в данном месте и времени, в определенном аспекте с некоторой индивидуальной точки зрения» [Жирмунский 1992: 55]. В поэтической практике французского классицизма ХVII-ХVIII веков ученый находит такого рода эпитеты. В русском романтизме также присутствуют идеальные определения: кудрявые рощи, кристальные ручьи, луга веселые, златые мечты, светлый месяц, алые уста, горькие слезы, задумчивая луна у К.Батюшкова.

Ученый отмечает отличия эпитета от простого определения, ссылаясь на работу Б.Лукьяновского «Эпитет у Тургенева»: «эпитеты прямые дорожки, молодые яблони в составе поэтического произведения служат не логической классификации и номинации, а включаются в систему характерных для Тургенева описательных приемов в соответствии с принципом отбора поэтических определений, обусловленным общим художественным стилем Тургенева» [Жирмунский 1977: 323]. Такие эпитеты, как синее море, белый снег не вносят нового признака, а эпитеты в словосочетаниях розоватое море, бурый снег вносят новый признак.

По мысли В.М.Жирмунского, эпитет может функционировать и как обязательный, и как оригинальный. Эволюцию поэтических определений он представлял как переход от эпитета украшающего к редкому эпитету, причем по отношению к последнему он считал нецелесообразным употребление термина «эпитет». Свою точку зрения ученый мотивировал тем, что индивидуально-характеризующее определение непременно вносит новый, не заключающийся в самом определяемом понятии признак и, соответственно, сужает его значение, а это, в свою очередь, приводит к сближению такого рода поэтических определений с логическими определениями, функция которых заключается в выделении таких свойств предмета, которые отличают этот предмет от другого. Поскольку эпитет может иметь различную грамматическую структуру, а метафора очень разноструктурна, он отказывается говорить о метафорической составляющей эпитета.

Таким образом, и сегодня в теории эпитета есть немало спорных вопросов. Рассмотрев различные дефиниции эпитета, отметим, что узкое и широкое понимание эпитета уравновешивают друг друга, позволяя с разных сторон взглянуть на данное явление. Будучи одной из основных категорий лингвопоэтики, эпитет несводим к одному конкретному определению: все ученые пытаются подчеркнуть в нем что-то наиболее, на их взгляд, важное. Удачным определением эпитета является дефиниция А.В.Павшук: «Эпитет – художественное определение (определение в эстетической функции) предмета, лица, явления, процесса, ситуации, выделяющее, подчеркивающее, усиливающее существенный, с точки зрения автора, признак, который может повторять или подновлять значение определяемого слова, быть типичным и неотъемлемым для целого класса предметов, индивидуальным признаком конкретного предмета, создавать микро- или макрообраз, придавая ему живописность, содержать скрытые смыслы и оценку, создавать эмоциональный настрой произведения, усиливать впечатление на реципиента, обращаясь к его интеллектуальному, эмоциональному и эстетическому восприятию» [Павшук 2007: 20].

Точной, по нашему мнению, является дефиниция эпитета И.В.Арнольд: эпитет – это «экспрессивная, оценочная характеристика какого-либо лица, явления, предмета, но необязательно образная» [Арнольд 1981:22]. В работе дадим следующее определение эпитета.

Эпитет - это экспрессивно-образное, оценочное определение объекта действительности, функционирующее в рамках художественного дискурса. В функции эпитета может выступать слово любой знаменательной части речи, которое в данном поэтическом контексте выполняет основную функцию эпитета - функцию художественной характеристики реалии. Таким образом, любое признаковое слово, становясь коммуникативным центром высказывания, может трактоваться в качестве слова в роли эпитета.

Под эпифразой понимается семантическое и структурное единство определяемого слова и эпитета.

1.4. Типология эпитета

1.4.1 Обзор подходов к типологии эпитета

В нашей работе одно из центральных мест в теоретическом осмыслении сущности эпитета занимает вопрос о его классификации. Мы разделили обзор определений понятия «эпитет» и обзор его классификации как две взаимосвязанные, но все же самостоятельные проблемы в теории эпитета.

В современной научной лингвопоэтической мысли именно проблема классификации эпитетов занимает центральное место в силу большого количества накопленного эмпирического материала; но единства в подходах к их классификации пока не наблюдается.

Различные, порой противоречащие друг другу точки зрения на таксономию эпитета обусловлены отсутствием единого, четкого критерия выделения той или иной разновидности эпитета (см. схематическое обобщение этого в Приложении I). Каждый из исследователей наряду с традиционно выделяемыми типами (постоянный, перенесенный, тавтологический ) вводит новый вид эпитета, исходя из специфики лингвистической сферы, в которой он работает. Так, И.Р.Гальперин, исходя из теории ассоциаций, говорит об ассоциированных и неассоциированных эпитетах [Гальперин 1974]; Б.В.Томашевский считает оправданным выделять идеализирующий эпитет – определение, часто употреблявшееся в ту или иную эпоху [Томашевский 1996] и т.д. Нами ставится задача в ходе обзора основных существующих в науке классификаций эпитета систематизировать данные таксономии; в итоге перед нами окажется такая типология, которая будет основываться на нескольких критериях.

Перейдем к рассмотрению основных классификаций эпитета в современной лингвистике, исходя из различных подходов к данному явлению. Разнообразие взглядов на эпитет – семантический [Ахманова 1969; Арнольд 1981, 1996; Томашевский 1996], культурологический [Потебня 1980; Веселовский 1989], синтаксический [Гальперин 1964, Потебня 1990], стилистический [Тырыгина 2000], когнитивный [Голубина 1998, Одинцова 2000] – обусловливает различную его таксономию.

Заметим, что основные расхождения ученых касаются двух моментов: во-первых, трактовки природы постоянных и перенесенных определений, а во-вторых, дефиниции менее очевидных типов эпитетов (изобразительных, эмоциональных и других). Обратимся к первой проблеме.

1.4.2. Вопрос о квалификации постоянного эпитета и его типов

Проблеме выделения постоянных эпитетов как самостоятельного вида эпитетов посвящено немного работ. Постоянные эпитеты во всех классификациях не противопоставляются другим типам определений; их состав сравнительно узок: это такие эпитеты, как красно солнышко, руки белые, добрый молодец, белый свет, красна девица. По сути дела перед нами эпифраза, а не отдельные эпитеты - субстантив и определение функционируют здесь как единое целое.

Постоянный эпитет и эпитет вообще признавались вначале тождественными понятиями. По мнению Ф.И.Буслаева, сущность эпитета заключалась в том, что он служил украшению речи, не придавая никаких дополнительных оттенков названию предмета. При таком понимании эпитета статус образного определения получали только те прилагательные, которые постоянно сопровождали имя: ясное солнце, темный лес и др.

Важным исследованием на данную тему является статья об эпитете А.А. Потебни в его книге «Из записок по теории словесности. Поэзия и проза. Тропы и фигуры»; работа была переиздана в его книге «Теоретическая поэтика» [Потебня 1990]. Ученый развивает мысль о том, что слово и словесное произведение изначально мифологичны и метаобразны. «Без слова невозможен мир мифа», – пишет он [Потебня 1905: 209]. Исходя из теории образности внутренней формы, А.А Потебня определяет эпитет как «форму, общую по отношению к содержанию, то есть фигуру, а не троп. Эпитет является проявлением художественной типичности, или синекдохичности, когда образ становится в мысли началом ряда подобных и однородных образов» [Потебня 1905: 210], в нем выражается некий обобщенный, типичный, повторяющийся признак предмета. Синекдохичность, по А.А.Потебне, может покрывать собой метонимию и метафору (конюшня стоялая ). Представляется, что ментальные механизмы просто являются разноэтапными, а не сливаются в синекдохе: первичными были представления «по аналогии», реализуемые через метонимию и синекдоху. А.А.Потебня сводит эпитет к набору повторяющихся типичных определений, абсолютизируя функцию замены, которая определяет природу эпитета: эпитет не просто замещает признак, но и актуализирует его, выдвигает на передний план. Тем не менее, ученый смог показать неоднородность состава эпитетов; он признавал возможность развития и обогащения существующих формул не только за счет расширения объективных свойств реалий, но и за счет относительно субъективного изображения их в языке. «Восстановление внутренней формы есть не безразличная для развития починка старого, а создание новых явлений, свидетельствующее об успехах мысли. Новый акт творчества прибавляет к своим историческим посылкам нечто такое, чего в них не заключалось», потому что «поэзия не есть выражение готового содержания, а, подобно языку, могущественное средство развития мысли», - писал А.А.Потебня [Потебня 1990:147].

А.Н.Веселовский, разработавший последовательную теорию эпитета, пишет, что в связи с назначением эпитета - выделением характерной черты предмета - имеет место «его постоянство при известных словах» [Веселовский 1989:78]. Описывая содержание пояснительного эпитета, он отмечает, что в основе его лежит один признак, считающийся существенным в предмете или характеризующий его по отношению к практической цели или идеальному совершенству. Так, ученый приходит к выводу, что постоянный эпитет в известной мере относителен, его употребление обусловлено временем, культурно-историческими и словесными традициями.

Постоянный эпитет функционирует как эталонный, «простой и неизменный» [Литературный энциклопедический словарь 1977: 513]. Он законсервирован временем и воспроизводится по обычаю, по традиции.

В.П.Москвин разграничивает постоянные и фольклорные эпитеты, подчеркивая их единый источник и общность функций. Фольклорные эпитеты понимаются им как такие определения, которые свойственны устному народному творчеству, стоят за пределами литературного языка и его носителями не употребляются (жито ядренистое, камешочки троеразные, рожь ужинистая, шапка чернобархатная, солнышко восхожее ). Постоянные же эпитеты – понятие более широкое: постоянный эпитет употребляется не только в народной поэзии; при этом он образует с определяемым словом «фразеологическое клише» (термин В.М.Жирмунского). Это такие определения, как туманный Альбион, светлое будущее, святое евангелие [Москвин 2001: 31].

К.С.Горбачевич и Е.П.Хабло выделяют среди всех эпитетов народно-поэтические и индивидуально-авторские, разводя данные типы эпитетов по принципу присутствия и отсутствия новизны в значении прилагательного.

Последней по времени работой, посвященной постоянному эпитету, является статья О.П.Лопутько «Постоянные эпитеты и история прилагательных». Автор статьи перечисляет черты, характеризующие постоянный эпитет: распространенность в произведениях фольклора; передача такого рода эпитетами зрительных впечатлений; серийность реализации эпитетов, употребительность в ряду других подобных сочетаний; точное воспроизведение формульного микроконтекста; закрепленность в мифологии и ритуале [Лопутько 2004].

Состав постоянных эпитетов оказывается у исследователя традиционным (сыра земля, чистое поле, зелена трава, стрелы каленые, красна девица, добрый молодец ).Отмечается, что эпитеты «являются одним из основных стилистических средств различных жанров фольклора», что резко ограничивает сферу их употребления и делает оправданным факт их номинации как фольклорных [Лопутько 2004: 81].

Постоянство и воспроизводимость таких эпитетов исследователь объясняет представлениями древнего человека о миропорядке. Мир осознавался как стабильный и неизменный. Человек заботился о сохранении этого порядка, что объясняет устойчивость набора и подробность перечисления обозначений предметов действительности в составе микроконтекста. Краткие формы прилагательного в составе постоянного эпитета используются в силу того, что имя и признак мыслились древним человеком как соположенные и равноправные элементы мира и языка. Категориальная семантика предметного мира в древности вбирала в себя имя предмета и его свойства. Предметный мир был неотделим от слова: «в древности признак мыслился лишь как неотъемлемая принадлежность того или иного предмета, вещи и соответственно передавался в языке через обозначение этой вещи. Поэтому древнее имя одновременно могло обозначать и целостный предмет, и один из характерных признаков этого предмета, в морфологическом плане выступая как нерасчлененное наименование предмета и признака» [Лопутько 2004:83]. При этом отсутствовало представление об абстрактном признаке, отделенном от предмета, поэтому сопоставление признаков и предметов было невозможно, что повлекло за собой постоянный состав имен и определений.

О.П.Лопутько спорит с А.Н.Веселовским, утверждавшим, что постоянный эпитет выделяет этимологический признак определяемого слова, и убедительно доказывает свое мнение на примере различных эпитетов. Так, в формуле зелена трава слова дублируют друг друга, так как зель – «трава, зелень»; но данный факт касается некоторых эпифраз, а не всего их корпуса, как утверждал А.Н.Веселовский.

Становление постоянного эпитета исследователь связывает с процессом формирования имени прилагательного как самостоятельной части речи. Главным же процессом является рост автономности элементов в пределах словосочетания с постоянным эпитетом. К этому добавляется образование полных форм прилагательных из присоединения местоимения к краткой форме прилагательного, что маркировало присутствие индивидуального, известного собеседнику признака (зелена трава – зеленая трава ). Все эти процессы ускорили отмирание краткой формы прилагательного и закрепление ее в качестве клише.

Интегральный подход, совмещающий рассмотрение истории языка в связи с историей народа, создавшего этот язык на протяжении длительного времени, представляется нам продуктивным при изучении такого феномена, как постоянный эпитет.

Считаем справедливым говорить о постоянном эпитете в традиционном понимании как о некоем стандартном наборе эпитетов, характерном для определенной эпохи или литературного направления (золотой луч ), что соотносится с термином «идеализирующий эпитет» Б.В.Томашевского. Действительно, эпитет осознается носителями языка как идеал, норма и формула для языка поэзии.

Особо стоит вопрос отипологии постоянного эпитета. И.В.Арнольд указывает на неоднородность постоянных эпитетов: они могут быть тавтологическими (мягкая подушка, зелёный лес ), оценочными (хороший мальчик ) или описательными (бумажная салфетка – салфетка из бумаги). В данном случае постоянный эпитет понимается предельно широко: в его рамках оказывается и некоторый корпус логических определений (см. последний пример).

Б.В.Томашевский также говорит о разновидностях постоянного эпитета, выделяя:

а) тавтологические (буквально повторяют определяемое слово): чудо чудное, тьма тьмущая ;

б) типические (море синее, сырая земля) ;

в) идеализирующие (солнце красное) [Томашевский 1959: 202-206].

Как мы видим, тавтологические эпитеты, речь о которых пойдет далее, устойчиво включаются в состав постоянных.

Т.Ролл классифицирует эпитеты, исходя из критерия «типичность – индивидуальность». Исследователь говорит о постоянных эпитетах (дева молодая ), индивидуализирующих эпитетах, которые придают индивидуальность объекту в определенном контексте (мать была сердитой ), и индивидуальных эпитетах, отражающих видение автора, среди которых особо выделяются украшающие и описательные (авторские неологизмы) [Померанец 2004: 35].

Анализируя язык испанских эпических сказаний, И.Б.Померанец говорит о формульном эпитете (который, в свою очередь, подразделяется на эпитеты общей и частной оценки, эстетической оценки, интеллектуальной оценки, оценки личности, интенсификаторы, метафорические, синкретические и т.д.), который отличается от постоянного тем, что он может незначительно видоизменяться в зависимости от контекста, а также тем, что используется не в фольклорных, а в средневековых эпических текстах. Кроме того, основой для разделения формульного и постоянного эпитета послужила для исследователя типология постоянных эпитетов И.Б.Комаровой, которая в статье «Эпитеты в английской народной балладе» предложила выделить:

а) эпитеты частного характера, взаимозаменяемые;

б) постоянные эпитеты с ситуационным значением;

в) постоянные эпитеты, образующие пары с определяемым;

г) формульные эпитеты, входящие в состав балладных языковых клише (см. [Померанец 2004: 41]).

При самом общем рассмотрении эпитетов по линии «устойчивость эпифразы / ситуативность эпифразы» можно согласиться с концепцией И.Б.Померанец, делящей все эпитеты на постоянные и индивидуализирующие, признавая при этом их динамику, способность к изменению.

Как мы смогли убедиться, вопрос о составе и типологии постоянных эпитетов является сложным. Фольклорный, формульный и народно-поэтический эпитеты являются принципиально не сводимыми к постоянному эпитету, хотя нельзя отрицать их общности. Сам термин «постоянный эпитет», как нам кажется, приложим не только к народному творчеству, но и к формулам-клише, употребляющимся в поэтическом языке определенной эпохи. Функции же постоянного эпитета в современном дискурсе довольно ограничены – чаще всего он используется как средство стилизации под фольклорное высказывание, способствуя ритмизации текста, его особому лексическому оформлению.

Другой тип эпитета, выделяемый всеми учеными, но вызывающий не меньше вопросов, – переносный эпитет. Перейдем к проблеме его понимания.

1.4.3. Переносный (перенесенный) эпитет и его типы

1.4.3.1. Метафорический и метонимический эпитеты

Вопрос о статусе и о самой возможности выделения в качестве самостоятельного разряда переносного (перенесенного) эпитета остается актуальным и открытым по сей день. Исследователи признают его наличие, но рассматривают с различных точек зрения. Что же понимать под термином «переносный эпитет»? На наш взгляд, стоит разграничить понятия «перенесенный эпитет» и «переносный эпитет». В переносном эпитете перенос определения влечет за собой семантическую трансформацию лексемы (безоблачное счастье ). В перенесенном же эпитете трансформация значения отсутствует; есть лишь перенесение на соседнее слово словосочетания признака другого соседнего слова (лебедей крепкокрылая стая ).

Остановимся на исследовании лингвистами и литературоведами переносного эпитета.

В «Слове о полку Игореве», по В.В.Колесову, наряду с постоянными эпитетами, широко используются и метафорические эпитеты (вещие персты, живые струны, железные полки, жемчужная душа ). В данном тексте переносное значение у прилагательного формируется за счет сочетания в семантике адъектива конкретного и обобщенного значений (лютый зверь. рысь и страшный зверь), а также посредством употребления его в постпозиции, в полной форме (земля половецкая ). Так, уже в первых памятниках славянской письменности наметились основные способы переноса прилагательного в художественном контексте. И.З.Серман обратился к проблеме формирования и становления метафорического значения прилагательного в целом, опираясь на тексты М.В.Ломоносова. Он доказал, что употребление поэтом эмоционально-метафорических эпитетов привело к перестройке системы русского стиха: смысловое наполнение адъективных лексем стало гораздо шире их предметного значения. М.В.Ломоносов сталкивает эпитеты с существительными в сочетаниях, которые в речи не употребляются (берега послушные, мягкая тишина ), а эпитеты златой и сладостный настолько расширили свои сочетаемостные свойства, что стали приметой стиля эпохи. Именно смысловая зыбкость и эмоциональная неопределенность эпитета, характерные для него как для художественного средства, стали отличительными чертами русской словесности с этого времени (см. [Лихачев 1997]).

А.Н.Веселовский называет переносные эпитеты синкретическими, указывая на то, что они вызываются ассоциациями наших чувственных восприятий, которые первобытный человек выражал одними и теми же лингвистическими показателями [Веселовский 1982:62]. Представления разной чувственной природы действительно продуцируют сложный образ; но имеет место и рациональное осмысление реалии, которое существует в синтезе с сенсорным ее освоением.

Б.В.Томашевский говорит не о переносных, а о метафорических эпитетах, в которых присутствует элемент сопоставления: жемчужные зубы – зубы, как жемчужины [Томашевский 1996:57]. Ученый выделяет в рамках переносных (метафорических) идеализирующие эпитеты, служащие для воссоздания идеальной картины мира (златые дни ). Идеализация трактуется им как шифтер стиля эпохи. Как видим, исследователь дробит понятие «переносный эпитет» в зависимости от эпохи, в которую появился эпитет, от цели переноса (идеализация). Таким образом, метафорические и идеализирующие эпитеты, по сути, являются одним типом – переносными эпитетами.

О.С.Ахманова, исходя из разных критериев типологии эпитетов (см. Приложение I), выделяет украшающий и перенесенный эпитеты. Перенесенный эпитет понимается узко: это эналлага, синтаксический перенос определения на управляющее слово (голубей крепкокрылая стая вместо голубей крепкокрылых стая ), – переноса на семантическом уровне здесь нет.

«Эпитет украшающий – разновидность определения, отличающаяся от обычного экспрессивностью, переносным, тропеическим характером» (шелковые кудри, серебряные седины ) [Ахманова 1969: 527]. Наличие переноса, образность и экспрессия здесь не разграничены.

Не наблюдается единого принципа классификации эпитетов и у Т.Г. Хазагерова, который в перечислительном порядке называет следующие типы эпитетов: метафорический; метонимический; контрастный; перифрастический; плеонастический [Хазагеров, Ширина 1999: 281].

В основе данной классификации – семантический критерий, но понимаемый многоаспектно. Первые два типа эпитетов вычленяются на основе образной составляющей семантики прилагательного, плеонастический, контрастный и перифрастический – в зависимости от типов соотношения семантики определяемого слова и семантики определения, от способности экономии кода. К метафорическим эпитетам, самым частотным, по мнению ученого, относятся такие, как шелковые кудри, кричащие краски. причем иллюстративный материал заимствуется исключительно из работ О.С.Ахмановой.

Метонимический и метафорический эпитеты приравниваются у Т.Г.Хазагерова к переносному, причем отмечается, что гипаллага – «сложная гибридная фигура, основанная на перемещении определения от того слова, к которому оно относится по смыслу, на другое, связанное с первым отношениями смежности. Возможность перемещения отражает сходство впечатлений от предметов или явлений, названных данными словами. Таким образом, в гипаллаге сочетается свойство метонимии и метафоры» [Хазагеров, Ширина 1999: 217].

Переносный эпитет характеризуется с точки зрения его семантико-стилистических функций как изобразительный, эмоциональный. Перед нами разные основания, критерии классификации (перенесенный эпитет может быть эмоциональным или изобразительным и т.д.).

И.Р.Гальперин среди эпитетов выделяет следующие:

а) эпитеты, характеризующие объект, выделяющие черты, ему присущие (шумные улицы ). Словоупотребление шумные улицы следует понимать как перенос по смежности;

б) эпитеты, характеризующие объект, выделяющие черты, не свойственные объекту (седое утро, безоблачное счастье ). Эти метафорические эпитеты построены по принципу сходства. И.Р.Гальперин называет их ассоциированными эпитетами [Гальперин 1974].

В данной таксономии делается упор лишь на наличие или отсутствие ассоциаций, возникающих при прочтении фразы.

И.В.Арнольд говорит о двух группах эпитетов: без нарушения семантических смыслов (прямо называют признак, присущий предмету) и с их нарушением (аналогично перенесенному эпитету), что также не раскрывает природы возникновения таких эпитетов [Арнольд 1981].

В когнитивном аспекте рассматривает эпитет К.Д.Голубина. Когнитивный подход к моделированию стилистически маркированной информации, передаваемой эпитетами, приводит ученого к выделению трех типов, трех ментальных моделей эпитетов:

а) метафорические (печальное небо );

б) метонимические (громкий город );

в) метафтонимические (печальные глаза ) [Голубина 1998].

Последний тип эпитетов совмещает в себе метафорическую и метонимическую составляющие переноса: с точки зрения восприятия глаз рецепиентом, перед нами метафора, с точки зрения механизма образования, - метонимия (глаза печального человека).

В контекстуальном употреблении данные три модели эпитетов могут трансформироваться. К.Д.Голубина считает универсальными моделями построения метафорических эпитетов аналогию, наложение концептов и их противопоставление.

Отметим, что метонимическая сторона переноса нередко является первичной по сравнению с метафорической: «После того как сознание категоризовало абстрактную сущность…. на следующем культурном этапе … сознание людей следующих поколений начинает соотносить между собой две сущности на основе сравнения, то есть манипулировать образом как метафорической моделью, обновляя соответствующий фрагмент языковой картины мира» [Илюхина 2004: 14].

Проблеме понимания и классификации переносов адъективных лексем посвящена докторская диссертация А.Х.Мерзляковой [Мерзлякова 2003]. Исследователь исходит из двух ступеней познания мира человеком: эмпирической (конкретно-чувственной) и теоретической. Эта идея перекликается с типологией прилагательных А.Н. Шрамма, который выделил эмпирийные и рациональные прилагательные [Шрамм 1979]. Исходя из этого тезиса, устанавливается симилитивная связь между признаками на основе внешнего, наглядно воспринимаемого:

а) монорецепторные метафоры (в пределах зрительного восприятия): глубокий взгляд;

б) полирецепторные метафоры: теплый голос .

Второй тип адъективной метафоры А.Х.Мерзлякова выделяет, исходя из перехода осмысления реалии из сферы конкретного и восприятия объекта органами чувств в сферу абстракций (рационально-эмоциональный тип): горячая дружба. Термины «монорецепторная» и «полирецепторная» метафора близки терминам «синкретический эпитет» и «синестетическая метафора».

В целом рассмотренные переносные метафорические и некоторые метонимические эпитеты, выделяемые почти всеми учеными, выполняют одну функцию – функцию актуализации, обращая внимание читателя/слушателя на существенный признак предмета.

В целом метафорический и метонимический способы образования эпитета являются ведущими. О метафорическом эпитете написано много работ (к примеру, А.П.Квятковский считает эпитетом именно и исключительно метафорическое определение). Метонимия признака (метонимический эпитет) долгое время оставалась на периферии исследовательской мысли.

В современной лингвопоэтике переносный эпитет с метонимической основой привлекает все большее внимание исследователей. Перейдем к рассмотрению феномена адъективной метонимии.

1.4.2. Адъективная метонимия и ее разновидности

В науке данное явление получило различные наименования: метонимия признака [Некрасова 1975], смещенное определение [Долинин 1978, Федоров 1989], контекстуальная метонимия [Бирих 1987], отраженная метонимия [Сандакова 2002], динамическая метонимия, дискурсивная метонимия [Раевская 1999, Сандакова 2004], адъективная метонимия [Мерзлякова 2003].

О.В.Раевская характеризует дискурсивную метонимию так: «Дискурсивная метонимия, в отличие от лексической, или лексикализованной, реализуется только в рамках текста и вне его не существует» [Раевская 2000: 50]. Исследователь проводит мысль о том, что феномен дискурсивной метонимии проявляет себя не только на уровне слов, но и на уровне словосочетаний и предложений. Она выделяет семь типов дискурсивной метонимии.

1. Метонимия части и целого (… икона остановилась. Л.Толстой).

2. Гиперо-гипонимическая (родо-видовая). Функция такого рода метонимии – избежание повторов в тексте (вместо имени крыса используются имена грызун, животное ).

3. Эллипсис. Эллиптическая дискурсивная метонимия может быть фактором структурной организации текста, направленным на смещение акцента в определенном семантическом пространстве дискурса (диалог Фамусова и Лизы: – Ведь Софья спит? – Сейчас започивала. – Сейчас! А ночь? – Ночь целую читала. Грибоедов).

4. Смещенное определение. При этом наблюдается расхождение между грамматической и семантической зависимостью прилагательного (Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом. А.Платонов). К.А.Долинин определяет этот процесс так: «предмету или понятию приписывается признак, характеризующий не этот предмет, а какой-то другой, находящийся с первым в определенной связи метонимического характера: обвинительный палец » [Долинин 1978:157]. Он отмечает близость такого рода метонимии к адъективным метафорам: «и там, и здесь предмету… приписывается чужой признак, который вызывает представление о своем постоянном «хозяине» и порождает сложный смысловой комплекс. При этом чужой признак может одновременно действовать и как метафорический эпитет» ( выделено нами – Губанов С.А.) [Долинин 1978: 158].

5. Номинализованное определение. Метонимический перенос также состоит в смещении, в изменении семантико-синтаксических связей, приводящем к рассогласованности грамматической и семантической подчиненности. Например, Навстречу Макару и Петру шло большое многообразие женщин… (А.Платонов).

В обоих последних видах дискурсивной метонимии метонимический сдвиг направлен на то, чтобы выделить определение, сфокусировать на нем внимание. Важное свойство дискурсивной метонимии состоит в том, что слово может употребляться сразу в нескольких значениях, что придает особый рельеф ткани текста.

6. На уровне предложения. Теперь он только чай пьет на балконе (Чехов). Здесь пить чай на балконе метонимически означает отдыхать.

7. Косвенные речевые акты. Говорящий в них передает слушающему большее содержание речи, чем то, которое он реально сообщает. Такие высказывания, являясь репликами диалога, предназначены для передачи смысла, отличного от буквального, что нарушило бы логику развертывания диалога. Метонимический перенос, осуществляемый в косвенных речевых актах, относится к явлениям функционально-прагматического порядка и различается в зависимости от того, какая реплика – стимул или реакция – является метонимической.

Метонимический перенос в реплике-стимуле обычно представляет собой смену модальности: вопрос употреблен вместо просьбы, побуждения и т. д. Риторический вопрос – типичная дискурсивная метонимия, по мнению О.В.Раевской. Смена модальности может быть и в диалоге глухих:

– Что ты сделала?

– Хорошей прогулки!

Собственно смещенному определению посвящена диссертация А.А.Коротеева «Синтаксические смещения в современном русском языке». Под смещенным определением он понимает метонимическое определение. Смещенное определение является согласованным определением, выраженным прилагательным и причастием – это своего рода сокращенный вариант многословного словосочетания (бездетный налог – налог на бездетных граждан ).

Остановимся на особенностях дискурсивной метонимии прилагательного в трактовке М.В.Сандаковой, продолжающей идеи О.В.Раевской. Рассматривая различия между употреблением прилагательного в метонимически производном значении и дискурсивным прилагательным, исследователь утверждает, что если лексическая метонимия существует в языке в готовом виде и не является живым процессом, то дискурсивная метонимия прилагательного создается в процессе деятельности говорящего. Это метонимия в действии, рождающаяся и существующая только в дискурсе. Дискурсивная метонимия нерегулярна, это уникальное явление (что, на наш взгляд, является преувеличением, ведь такого рода выражения часто употребляются в обыденной речи). Она считает, что «в результате узуального метонимического переноса прилагательное приобретает вторичное лексическое значение, которое получает словарную фиксацию. Дискурсивная метонимия не приводит к семантической деривации: здесь можно говорить не о новом значении, а лишь об употреблении прилагательного» [Сандакова 2004:106]. Нестандартное соединение компонентов дискурсивного метонимического словосочетания создает экспрессивность. В отличие от атрибутивного словосочетания с узуальным метонимическим значением прилагательного, дискурсивная метонимия, по мнению автора, вне контекста непонятна. Внеконтекстная связь возможна лишь в том случае, если смысловые отношения компонентов словосочетания непосредственно отражают какие-либо предметно-логические связи в мире. Например, словосочетание потный страх. в котором определяемое имя обозначает причину, а прилагательное – следствие: пот может быть одним из возможных физиологических проявлений страха.

М.В.Сандакова, опираясь на работы О.В.Раевской, выделяет три различных механизма дискурсивной метонимии качественных прилагательных в художественных текстах.

1. Эллипсис.

Для лексической адъективной метонимии эллиптическое сокращение не является живым процессом, поскольку прилагательное приобрело самостоятельное лексическое значение, отличное от исходного значения. Смелый поступок – это свойство поступка, а не его субъекта; глупое лицо – свойство лица. Нам кажется, что в данном случае следует говорить и о субъекте, так как само имя связано с человеком, хотя согласимся с мнением автора о том, что выражение доброе лицо не всегда означает «лицо доброго человека». Также ученым отмечается, что дискурсивное метонимическое сочетание обычно обозначает не отдельный объект, а ситуацию, то есть, по мнению О.В.Раевской, «отрезок, часть отражаемой в языке действительности» [Раевская 1999:5]. С помощью дискурсивного метонимического словосочетания говорящий вычленяет и помещает в фокус внимания двух участников ситуации - названного существительным и другого, который репрезентируется через свойство, заимствованное у него и переданное первому. Например, … вместо ликующей, говорливой свободы … (Набоков). Словосочетание ликующей, говорливой свободы обозначает ситуацию таким образом, что определения лица оказываются при имени его состояния.

«Дискурсивное метонимическое словосочетание прилагательного – это смысловой сгусток, представление целого описания в конденсированном виде. Показывая ситуацию с двух сторон, со стороны эксплицированного и имплицированного участника, оно производит эффект многомерности изображения», – пишет М.В.Сандакова [Сандакова 2004: 106].

Обычное атрибутивное словосочетание с прилагательным в роли определения обозначает соответствующих друг другу носителя признака и свойства. Для дискурсивных метонимических прилагательных характерно семантическое несогласование, так как явление наделяется далеким ему свойством.

Дискурсивная метонимия связана с живым эллиптическим процессом. В контексте – Когда я иду по улице, я думаю о том, что иду на север, через леса Коми, бурундука и росомаху, Пинегу, Мезень, к Ледовитому океану, у кромки которого в темноте самоеды играют студеные свадьбы (Осокин)– в атрибутивном словосочетаниистуденые свадьбы реализованы синтаксические валентности, но при этом наблюдается семантическая неполнота. У прилагательного студеный есть семантическая валентность на предмет физического мира, обладающий температурным параметром, которая оказывается нереализованной. Вместо ожидаемого имени – воздух, вода – прилагательное сочетается с существительным свадьба. Между прилагательным и субстантивом возникает смысловое зияние, которое можно восполнить путем расширения словосочетания до более распространенного выражения, где семантическая валентность заполняется: свадьбы на студеном воздухе.

М.В.Сандакова делает вывод: «Итак, о дискурсивных метонимических словосочетаниях прилагательного можно говорить как о результате семантического эллипсиса, при котором смысловая конденсация приводит к структурному сокращению синтаксической единицы» [Сандакова 2004: 108].

А.К.Бирих подвергла сомнению утверждение, что свертывание, сокращение словосочетаний – отличительная черта только признаковой метонимии. Сложность же такого рода смещений заключается, по ее мнению, в зависимости прилагательного от существительного. Это проявляется в опосредованности переноса (ср. пустой зал – «помещение» и зал неистовствовал – «люди, находящиеся в зале»). При метонимии прилагательного перед нами всегда несколько, как минимум два, денотата и признак: дерзкий ответ – «ответ дерзкого человека» [Бирих 1987:63]. Следовательно, дело состоит не только в уяснении механизма сокращения словосочетания, но и в анализе самого состава «участников» переноса, в характере переноса.

2. Номинативная подмена определяемого.

Это специфический механизм дискурсивной метонимии. Обычно эллипсис предполагает денотативную смежность участников ситуации, здесь же смежность носит логический характер: определяемое имя заменяется другим именем, которое выражает предикативную характеристику объекта, имеющегося в виду, то есть наблюдается номинативное различие при денотативном тождестве исходного и нового определяемого.

Как правило, такие смещения связаны с текстовыми импликациями. Некоторый имплицированный смысл служит базой для образования метонимического словосочетания: «предицирование объекту какой-либо характеристики или отнесение его к какому-либо классу обычно составляют пресуппозицию высказывания с дискурсивной метонимией прилагательного» [Сандакова 2004: 109]. Например, метонимическое словосочетание зеленое утешение (Улицкая) возникает на основе пресуппозиции «растения – это утешение». Существительное утешение употреблено метонимически, в значении источника состояния по модели: «утешение» – «предмет, который дает утешение». Название свойства растений переносится на это метонимическое имя: «зеленые растения» – «зеленое утешение».

Исследователь отмечает, что словосочетания с подменой определяемого имени встречаются в современном рекламном дискурсе (вкусные радости. «радость» – «то, что является источником радости»; хрустящее счастье. «счастье» – «то, что является источником счастья»).

Словосочетания, возникшие путем подмены определяемого, иногда становятся устойчивыми. Автор приводит в пример словосочетание белая смерть. употребляющееся для обозначения разных предметов: соль, сахар. Поскольку чрезмерное употребление данных предметов может привести к опасной, неизлечимой болезни, становится возможным метонимическое смещение прилагательного со значением имманентного свойства: «белая соль» – «белая смерть».

3. Словообразовательный механизм.

При этом способе от имени одного из участников ситуации образуется прилагательное, которое служит определением к имени другого участника, то есть участники получают неоднородное частеречное выражение – существительным и прилагательным. В русском языке такое представление двух участников ситуации в атрибутивном словосочетании типично для сочетаний с относительными прилагательными. Использование же качественного прилагательного – явление окказиональное.

Слюна не долетела до адресатов… никто не стал вступать в слюнявую войну (Новая газета). Словосочетание слюнявая война потребовалось при описании конфликта участников антивоенного пикета. Слюнявый содержит отсылку к слову слюна. Автор избирает прилагательное с ярко выраженной иронической коннотацией.

Разработкой конкретных типов переноса эпитета, трактуемых как синтаксический перенос определения, занимается А.А.Коротеев. Он выделяет три группы смещенных определений.

1. Смещенные определения, приписывающие части признак целого. Например,Юноша встряхнул головой, стиснув голодные зубы (М.Горький); или более стертые определения типа чахоточное лицо (Ф. Гладков).

2. Смещенные определения, грамматически подчиненные названию целого, а по смыслу – наименованию части. Они, как правило, обозначают совокупность однородных предметов: коней табун игривый (М.Лермонтов); или предметы, состоящие из частей: липы душистой цветы (К.Бальмонт). Чаще всего присваивается признак одной из частей человеку в целом: Из вагона выходят клетчатые американцы (А. Авдеенко).

3. Смещенные определения, присваивающие признак одного предмета другому, не связанному с первым отношениями части и целого:

– с действователя на опредмеченное действие (жадная суета людей. М. Горький);

– с носителя свойства или состояния на само свойство или состояние (в восторге только музы тайном осмелились сей стих бряцать. Г.Державин);

– с объекта на опредмеченное действие (тела отдадим раздетому плясу. В.Маяковский);

– с места действия на опредмеченное действие (с черным моленьем в зрачках. В.Брюсов);

– с носителя свойства на выразитель (Нет, малодушный стон не омрачит той славы . Надсон);

– с действия на действователь [скажем точнее – на орудие] (Кипит и чашей вихрь стройный под гул отрывистых смычков. Ю.Вяземский);

– со следствия на причину (Ночь – лицо к лицу гнет в счастье бледном. В. Брюсов);

– с причины на следствие (Дебелый вол спал в тени зеленой. А.Фет);

– с действователя на объект (Смахнул со лба, с усов сонный пот. Авдеенко);

– с действователя на орудие (То Гогарта схватив игривый карандаш... Ю.Вяземский);

– с одного из сходных предметов на другой (мальтийский механизм – внешний вид механизма имеет сходство с мальтийским крестом);

– с действователя или объекта на место действия (Иди на горячие пути под домны и мартены. Авдеенко);

– с действователя или объекта на время (Сколько суток полусонных он оставил за собой. А.Твардовский).

А.А.Коротеев признает совмещение метафоры и метонимии во многих словосочетаниях. Он вводит понятие antihendiadys, что означает результат искусственного слияния двух независимых друг от друга понятий (звездная тишь, ленивая тишина у Пушкина). Ученый затрагивает вопрос о синтаксической природе смещений прилагательных, описывает атрибутивные и предикативные отношения в составе эпифразы, недостаточно уделяя внимание семантическим механизмам переноса прилагательных.

Наиболее полной типологией адъективной метонимии является классификация А.Х.Мерзляковой [Мерзлякова 2003]. Ученый опирается как на смежность предметов, лежащую в основе метонимических переносов, так и на смежность признаков этих предметов и говорит о четырех разновидностях адъективной метонимии прилагательного:

1) каузальной адъективной метонимии, в основе которой лежит ассоциативная связь между компонентами причинно-следственных отношений: зеленый человек – человек, выпивший что-то (алкоголь) или уставший, а потому, как следствие, ставший зеленым (ср. с зеленый дом ). Здесь различаются семантические переходы, осуществляемые от причины к следствию (см. выше) и от следствия к причине (ты весь черный. то есть грязный );

2) конверсивной адъективной метонимии, которая базируется на объединении двух взаимодополняющих признаков и имеет следующие виды:

а) каузирующий подтип, при котором перенос происходит с состояния на причину, которая его вызвала: грустный человек – грустные сумерки ;

б) индикативный подтип, где перенос основан на отношении между состоянием и его внешним проявлением: боязливый человек – боязливый взгляд ;

в) включающий подтип, при котором происходит включение признака, присущего одному предмету, в состав признаков, присущих другому, смежному объекту: умный человек – умная доброта ;

г) метонимия длительности состояния, где перенос основан на смежных отношениях между состоянием и периодом длительности этого состояния: печальная жизнь, печальное детство;

д) локативный подтип, при котором перенос покоится на отношении смежности между состоянием и местом, где оно переживается: радостный парк ;

3) вторичной метонимии признака, которая функционирует чаще как синтаксическое смещение и определяется в большей степени природой объекта, а не собственно признаками. Данный тип метонимии адъектива используется при характеристике объекта, предмета, явления, связанных импликативной связью, ситуацией включения признаков, при котором происходит переподчинение смысла: молчаливый человек – молчаливые уста ;

4) синекдохе, которая совмещает отношения включения и подчинения:

имеющий признак А, включающий В – имеющий признак В; синий цвет – синий человек от холода – синий человек.

Все приведенные типы переносов, по мнению А.Х.Мерзляковой, ограничены возможностями ассоциативных связей имен и обусловлены реальными ситуативными связями, зависят от «общественных пресуппозиций о миропорядке» [Мерзлякова 2003: 114]. При метонимическом типе переноса особенно важно учитывать предметную сферу, ее специфику, тогда как при метафорических преобразованиях на первый план выходит субъективное восприятие признака. Кроме того, именно конверсивный тип адъективной метонимии наиболее антропоцентричен, по мнению автора классификации; сферой-донором здесь выступает поле «эмоции», тогда как вторичная метонимия и синекдоха чаще используются при моделировании экзистенциальных или артефактных понятий.

Метонимия признака, как мы смогли убедиться в этом выше, – неоднозначное явление, получившее в научной литературе большое число интерпретаций. На сегодняшний день сформирована терминология, позволяющая детально проанализировать адъективную метонимию в различных дискурсах.

1.4.4. Другие типы эпитетов

Постоянный и переносный типы эпитета выделяются практически всеми лингвистами. Помимо данных разновидностей эпитета существуют и некоторые иные типы. Рассмотрим их более подробно, тем более что критерии, положенные в основу их выделения, довольно разнообразны.

Рассмотрим типологию эпитета, последовательно исходя из следующих критериев:

1) формального – вопрос о морфологической наполненности понятия «эпитет»;

2) семантического – вопрос о выделении тавтологического и плеонастического эпитетов;

3) стилистического;

4) учета полного спектра семантических характеристик эпитетов.

1. Морфологическая характеристика эпитетов также не разработана в полной мере. Существует несколько точек зрения на морфологическую наполняемость термина «эпитет». Некоторые исследователи рассматривают эпитет широко, относя к нему прилагательные и наречия, не исключая тех слов, что подвергаются полной или частичной адъективации (причастия, местоимения) [Арнольд 1981: 88], прилагательные, причастия, наречия и деепричастия [Вольф 1982: 56], существительные и прилагательные [Флорес-Фернандес 1975: 73-74] (работы данных авторов цитируются по: Померанец 2004), существительные и наречия [Ролл 1990: 3]. Другие ученые сужают понятие эпитета, относя к нему только метафорическое прилагательное, заключающее в себе сравнение [Квятковский 1966: 359], украшающий эпитет в узком смысле слова [Жирмунский 1977: 360]. В связи с этим стоит задаться вопросом о том, какую часть речи следует считать выразителем качества, признака, а какую считать периферийной в этой функции.

Типичными выразителями признака являются прилагательное, наречие и причастие, причем наречие выражает признак по отношению к глаголу. Основным выразителем эпитета принято считать прилагательное.

Формальная классификация эпитетов разработана А.А.Потебней, который выделяет эпитеты, выраженные:

1) прилагательными в роли определения;

2) аппозитивными существительными (конь добра лошадь );

3) прилагательным при другом прилагательном (ясна красна );

4) наречием при глаголе (долго думая );

5) глаголом при глаголе (думая - гадая ).

Ученый указывает на сочетаемость, тесную связь слов:

а) при обозначении одного объекта;

б) при употреблении выражений в фольклоре или в старом языке [Потебня 1990].

В диссертационном сочинении мы исходим из широкого понимания эпитета, между тем поставленные задачи решаются на языковом материале, представляющем ядро системы эпитетов, т.е. рассматриваются прежде всего эпитеты, выраженные прилагательным, наречием, причастием, а также существительным в функции приложения и несогласованного определения, в отдельных случаях привлекаются и другие средства выражения эпитета.

Включение наречий в состав эпитетов представляется целесообразным ввиду того, что эмпирической базой исследования служит художественный текст, а «в художественных текстах одной из ведущих номинаций является номинация со значением качественной характеристики действия, для выражения которой изначально предназначено наречие» [Коренькова 2003: 50]. Становясь единицей художественного текста, качественное наречие реализует свои семантические возможности, отражает как собственные характеристики предмета, так и несобственные; участвует в определении субъектно-объектных отношений, когда предмет изображения подается наречием относительно субъекта речи (волнующе сладок ). Наречие способно не только сочетаться с прилагательным, создавая сложный эпитет, но и самостоятельно употребляться в качестве эпитета. Все это говорит о большом семантическом потенциале наречия и позволяет включить его в состав эпитетов.

Попыткой систематизировать адъективные определения, исходя из семантико-грамматического критерия их оценки, является таксономия М.Ю.Сидоровой. Остановимся на ней подробнее. Ученый выделяет четыре типа адъективных значений:

1) наблюдаемые эмпирические признаки (цвет, форма, материал);

2) информативные признаки:

– признаки определенного рода (настольная лампа);

– ситуативные признаки (это ее единственное платье);

3) оценочные признаки;

4) эмоциональные признаки:

– эмоционально-статуальные значения (печален я );

– эмоционально-экспрессивные значения (грустный взор );

– эмоционально-каузативные значения (печальная нива ) [Сидорова 1994].

И.С.Глазунова также делает попытку классифицировать эпитеты по нескольким основаниям. «Атрибутивные и адвербиально-атрибутивные метафорические конструкции составляют наиболее продуктивную разновидность метафорических переносов, в силу того, что их структура предназначена для реализации самых разнообразных оттенков метафорического значения». [Глазунова 2000: 102]. Среди данных метафорических структур по частотности употребления заметно выделяется, по ее мнению, группа атрибутивных словосочетаний, основу которых составляют:

– прилагательные (малиновый звон, деревянная походка, серебряная прядь);

– предложно-падежные формы существительных (закат в крови (А.Блок);

– наречия, обладающие метафорическим значением (мёртво -бледная, ходить по-медвежьи, на душе снежно и холодно (А.Герцен)).

Вторую группу атрибутивных конструкций образуют словосочетания с деепричастиями и деепричастными оборотами, обладающими метафорическим значением: «Ораторствовал здесь, знания свои выставлял, да и ушел, хвост поджав » (Ф.Достоевский). В третью группу – группу субстантивных словосочетаний - И.С.Глазунова включает конструкции с причастиями и причастными оборотами: «За ним с совершенно опрокинутою и свирепою физиономией. вошел стыдящийся Разумихин; «Вдруг, точно пронзённая. она вздрогнула» (Ф.Достоевский). Особенностью последней группы атрибутивных конструкций является то, что носитель признака указывает на реальный предмет сообщения, а лексема с атрибутивным значением используется метафорически.

Вторую разновидность метафорических структур составляют атрибутивные конструкции, в которых вспомогательный субъект представлен существительным в метафорическом значении, выступающим в функции определяемого слова, а основной субъект (объект референции) – относительным прилагательным (звёздная пыль, небесная сфера, снежный водоворот ): «И над толпою голос колокольный. как утешенье вещее, звучал» (А.Ахматова); «И ветер ночи нам донес Впервые – слезы грозовые » (А.Блок). По частотности употребления атрибутивные конструкции с существительными-метафорами значительно уступают конструкциям с метафорически выраженными определениями. Возможность реализации метафорического переноса и на уровне объекта, и на уровне его признака приводит к тому, что в случае вычленения атрибутивной метафорической конструкции из контекста ее смысл не всегда может быть установлен однозначно. [Глазунова 2000: 102–104].

Разведение эпитетов-деепричастий, эпитетов-причастий и собственно эпитетов представляется целесообразным в силу наличия в первых двух глагольной семантики как определяющей. Наряду с важным разграничением субъекта и объекта эпифразы в классификации отсутствуют типичные типы эпитетов – постоянные, тавтологические и т.д. что делает её в большей степени формальной.

2. Семантическое направление. Выше мы уже говорили о том, что в классификации О.С.Ахмановой типы эпитетов выделяются на разных основаниях. Данный факт подтверждает выделение ею порицательного эпитета, под которым понимается «слово или словосочетание, выступающее в функции обращения и выражающее отрицательное отношение говорящего к предмету» (Ты врешь – мерзавец! ) [Ахманова 1969: 527]. Хотелось бы заметить, что налицо функция не обращения, а предиката, это констатация, а не прямое обращение. Но главное в том, что О.С.Ахмановой берется очень частная конструкция эпитета, а именно, приложение-предикат и выделяется в качестве самостоятельного, способного «порождать» свой тип эпитета; причем заметим, что возможна и положительная контекстуальная коннотация.

Вопрос о выделении тавтологического эпитета решается учеными неоднозначно. Данный вид эпитетов существует, но к нему применим особый критерий – характер соотношения семантики главного слова и определения: тождество и различие. Трактовка данного типа эпитетов едина у представителей как широкого, так и узкого взгляда. Все исследователи приводят в качестве примера тавтологического эпитета крутой берег [Веселовский, Ахманова и др.].

О.С.Ахманова отмечает: «тавтологический эпитет – эпитет, возвращающий слову утраченную им экспрессивную образность» [Ахманова 1969: 527]. Но тавтология здесь чисто этимологическая, которая современными носителями языка не воспринимается - в данном случае эпитет представляет также один из признаков (ср. желтый берег, песчаный берег и т.д.).

Т.Г.Хазагеров выделяет плеонастический эпитет, совпадающий с тавтологическим типом в той его трактовке, которая предлагает считать тавтологией этимологическое значение определения [Хазагеров 1999].

И.В.Арнольд считает, что тавтологический эпитет – это семантически согласованный эпитет, подчёркивающий какое-либо основное свойство определяемого, то есть повторяющий в своём составе сему, обозначающую неотъемлемое свойство объекта [Арнольд 1981]. В нашем понимании тавтологический эпитет должен выделяется на основании соотношения семантики определяемого и определяющего слов.

3. Стилистический подход к эпитету. Данное направление представлено работами И.Р.Гальперина, А.А.Потебни, Л.В.Бобылевой. Л.В.Бобылева считает, что эпитет является лексико-синтаксическим тропом, передающим отношение автора к предмету, благодаря наличию в нем эмотивных, экспрессивных коннотаций. Эпитет зависит от условий микро – и макроконтекста. В трактовке Л.В.Бобылевой, к эпитету относятся как определения, построенные на метафорическом и метонимическом переносе, так и логические определения, стилистически маркированные в макроконтексте (светлый взор ). Данное понимание эпитета продуктивно в силу того, что любой признак в особых дискурсивных условиях может быть актуализирован, то есть выделен на фоне других признаков.

4. Попыток создать многоаспектную классификацию, которая бы учитывала несколько критериев типологии, а точнее, как формальный признак, так и семантический и которая отвечала бы категориальному подходу, сделано немного.

И.Б.Померанец в диссертации «Развитие эпитета как отражение изменений картины мира», выполненной на материале испанского эпоса, приводит несколько комплексных классификаций эпитетов испаноязычных исследователей.

Так, Г.Сабехано делит все эпитеты на эпитеты, выражающие:

а) отношения между эпитетом и существительным по степени экспрессивности. Эпитеты делятся на более экспрессивные и менее экспрессивные. Наиболее экспрессивные эпитеты имеют в своей основе образ, то есть являются метафорическими, которые, в свою очередь, разделяются на чисто описательные и «заставляющие думать» (метафоры-загадки);

б) отношения по степени проявления деятельностного аспекта: динамические (беспокойный ветер ) и статические эпитеты (холодный ветер );

в) отношения субъективной или объективной оценки. «Объективные» эпитеты противопоставлены эпитетам, выражающим качества, присущие имени в характерном представлении о нем субъекта.

А.В.Павшук говорит о констатирующих и оценочных семантических типах эпитетов; среди констатирующих выделяются физические и категориальные эпитеты, а среди оценочных – этические, эстетические и эмоциональные. Физические, «импрессионистические» эпитеты обозначают конкретные признаки предметов, создают литературную картину, передают впечатление субъекта от объекта и соответствуют пяти чувствам человека (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус). Среди физических эпитетов ученый выделяет эпитеты, обозначающие звук, цвет, материал, размер, форму, температуру, влажность, качество поверхности на ощупь, запах, вкус. Физические эпитеты используются, преимущественно, в литературных картинах - описаниях природы, интерьера, человека.

Категориальные эпитеты обозначают абстрактные признаки предмета, лица, явления, философские категории, способствуют передаче мысли автора, относятся к интеллектуальной сфере, используются преимущественно в диалогах о философии, экономике, искусстве, литературе. Помимо эстетической, функции категориального эпитета состоят в наиболее четком и точном выражении мысли персонажа, создании интеллектуальной атмосферы [Павшук 2007].

Наиболее полной нам представляется классификация эпитетов В.П.Москвина [Москвин 2001], который строит ее на нескольких основаниях. Ученый выделяет эпитеты, исходя из следующих критериев:

1. Характер номинации:

а) эпитеты с прямым значением (зеленый лес );

б) метафорические эпитеты (золотой луч );

в) метонимические эпитеты (зеленый шум ).

2. Семантический параметр:

а) оценочные (золотой век );

б) цветовые (лазурное небо ).

3. Структура:

а) простые (дремучий лес );

б) сложные (пшенично-желтые усы ).

4. Степень освоенности:

а) общеязыковые (лазурное море );

б) индивидуально-авторские (нецензурная погода ).

5. Степень устойчивости:

а) свободные (синие глаза );

б) постоянные (светлое будущее );

в) фольклорные (горе горькое ).

6. Стилистическая окраска:

а) разговорные (цветастая радуга );

б) газетные (прогнивший режим );

в) книжные, поэтические (мятежная душа ).

7. Количественный показатель:

а) одиночные (легкокрылые мечты );

б) двойные, вилка (золотистые ароматные сосны );

в) тройные (игольчатый льдистый мелкий снег ).

8. Сочетание с фигурами повтора:

а) тавтологический (горе горькое );

б) сквозной (застенчивый укор застенчивых лугов ).

Семантический параметр автор лишь включает в систему параметров классификации и ограничивается несколькими иллюстрациями, справедливо отмечая, что «более подробная классификация в стилистике не практикуется, поскольку она будет дублировать семантическую классификацию прилагательных, разработка которой является задачей лексикологии» [Москвин 2001:30].

В целом, классификация эпитетов В.П.Москвина является самой исчерпывающей из всех приведенных ранее. В.П.Москвин исходит из понимания эпитета как «определения, подчиненного задаче художественного описания объекта» [Евгеньева 1948]. Данное определение достаточно широкое, поэтому его можно признать своеобразным эталоном для дефиниции этого понятия.

1.5. Основные выводы

Несмотря на наличие многих направлений исследования языка произведений М.Цветаевой, ощущается недостаток работ, посвященных отдельным образным средствам и фигурам. Эпитеты в творчестве М.И.Цветаевой ещё не были объектом специального лингвистического и литературоведческого исследования, о них лишь попутно говорится в работах Л.В.Зубовой. В силу этого представляется актуальным исследование эпитета в творчестве М.Цветаевой.

Как можно видеть из обзора подходов к дефиниции художественного определения и его типологии, в эпитетологии остается много дискуссионных вопросов относительно не только классификации определений, но и относительно границ самого понятия «эпитет». Весь этот комплекс проблем отражается в поверхностном описании эпитетов в научной литературе, в отсутствии специальных работ, посвященных механизмам его образования и его образному потенциалу.

Эпитет - это экспрессивно-образное, оценочное, субъективное определение объекта действительности, функционирующее в рамках художественного дискурса.

Как показал анализ различных типологий эпитетов, во многих случаях эпитеты квалифицируются с учетом их соотношения с определяемым словом, т.е. в рамках эпифразы (тавтологический, плеонастический эпитеты). Мы считаем нужным подчеркнуть важность именно такого подхода к анализу эпитета. Подэпифразой в нашей работе понимаетсясемантическое и структурное единство определяемого слова и эпитета.

Полная типология эпитетов (наиболее близка к ней классификация, предложенная В.П.Москвиным) предполагает учет комплекса показателей, охватывающих разные аспекты художественного определения – прежде всего характер номинации (прямая и переносная с учетом характера переноса – метонимического или метафорического), семантика (лексическое значение), структура, степень освоенности, степень устойчивости компонентов эпифразы, стилистическая окраска, количественный показатель (число эпитетов в рамках одной эпифразы).

Постоянный и переносный типы эпитетов являются основными разновидностями художественного определения. Сложным является вопрос о составе и типологии постоянных эпитетов. Фольклорный, формульный и народно-поэтический эпитеты являются принципиально не сводимыми к постоянному эпитету, хотя нельзя отрицать их общности. Сам термин «постоянный эпитет» приложим не только к народному фольклорному творчеству, но и к формулам-клише, употребляющимся в поэтическом языке определенной эпохи.

Метафорический и метонимический типы эпитетов в высшей степени продуктивны в художественных текстах. Особую значимость приобретает изучение дискурсивной метонимии признака – семантически смещенного эпитета в аспекте описания механизмов его образования.

В работе ставится задача описания эпитетов с двух позиций: с одной стороны, представляется актуальным исследование формальных особенностей эпитетов с точки зрения их морфологических типов, структурных особенностей, выявление механизмов изменения семантики слов в роли эпитетов; с другой стороны, важно описать семантические разновидности определений и условия, при которых они становятся эпитетами. Посредством изучения эпитета как одного из тропов делается попытка установить закономерности не только языкового, но и идейно-тематического характера - выявить роль слов признаковой семантики в формировании ключевых смыслов творчества поэта.

Эпитет – центральное понятие поэзии М.Цветаевой, о чем поэт говорил в своих письмах, дневниках. По этой причине эпитет в ее творчестве понимаетсякак лингвоэстетическая доминанта творчества – это требование не только языка ее произведений, это ее эстетическая установка, художественное и жизненное правило. Эмоциональная, всегда своя характеристика реалии действительности осуществляется М.Цветаевой многопланово: путем семантического варьирования лексемы, за счет повтора одного определения, посредством развернутого эпитета, с помощью препорционного или постпорционного его употребления, путем смещения его смысловых и синтаксических связей.

В качестве непосредственного объекта анализа в свете поставленных задач в данной и последующих главах выбрана наиболее репрезентативная часть корпуса эпитетов из числа зафиксированных нами в текстах М.И.Цветаевой. Исследованию подвергнуты эпитеты, выраженные прилагательными, наречиями, существительными и причастиями.

Обращение в данной главе к исследованию грамматических, структурных и семантико-функциональных особенностей эпитетных слов с синкретичной семантикой обусловлено «универсальной смысловой податливостью» (А.Н.Шрамм), «семантической мобильностью» (Е.Ю.Булыгина) адъективного слова, особенно качественного прилагательного. Актуализация признаковых слов является одним из активных поэтических приемов многих писателей и поэтов; активно она используется и М.Цветаевой.

При анализе структурных разновидностей эпитетов введем понятие эпитетного комплекса. под которым понимаем единство нескольких тематически и грамматически объединенных эпифраз разной конфигурации. Данное понятие способствует выявлению сложной картины бытования эпитетов в текстах изучаемого поэта.

Морфологическая линии описания эпитетов предполагает рассмотрение ядерной части корпуса эпитетов с точки зрения их морфологической принадлежности и лексико-грамматических характеристик, в том числе трансформации семантики и морфологических свойств лексемы-эпитета в условиях художественного контекста. Структурная линия описания эпитетов включает выявление и анализ структурных типов сложных и составных эпитетов (так называемых эпитетных комплексов).

Изучение формальных (морфологических и структурных) особенностей эпитетов важны не столько сами по себе, сколько в связи с семантико-экспрессивными возможностями соответствующих формальных типов, которые обусловливают многообразие функционально-семантических, семантико-стилистических типов эпитетов.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что морфологические характеристики лексем претерпевают существенные трансформации в процессе превращения лексемы в эпитет, что в свою очередь приводит к размыванию границ между морфологическими типами прилагательных в условиях художественного контекста. Наиболее ярко этот процесс наблюдается в сфере лексико-грамматических разрядов прилагательных (качественных, относительных и притяжательных, границы между которыми оказываются зыбкими).

Многообразие структурных конфигураций компонентов эпитетного комплекса также создает богатые возможности для актуализации коммуникативно важных семантико-эстетических потенций эпитета в сочетании с определяемым словом.

Обратимся к рассмотрению указанных линий типологии эпитетов.

2.1. Морфологические типы эпитетов в текстах произведений М.Цветаевой

Морфологическая классификация эпитетов предполагает разделение художественных определений по их частеречной выраженности. Типичными выразителями эпитета признаются прилагательные и наречия [Ахманова, Жирмунский, Москвин, Томашевский]. Вторую (ближнюю периферийную) группу составляют существительное-аппозитив, причастие, местоимение-прилагательное [Глушкова, Москвин]; третья (дальняя периферийная) группа слов представлена местоимением, деепричастием и инфинитивом, выражающими при определенном семантическом или синтаксическом окружении атрибутивное значение [Москвин].

В современной лингвистике при формальном подходе к таксономии определений эпитет понимается широко, по этой причине в состав эпитета попадают деепричастия, числительные и другие части речи [Гальперин, Невелева и др.].

Как уже сказано, предметом непосредственного исследования в нашей работе является эпитет, представленный прилагательным, наречием, существительным (прежде всего аппозитивом) (см. табл. 1).

Таблица 1

Морфологическая выраженность эпитета в творчестве М.Цветаевой